Дневник лесного янгире

Страх не позволил мне больше не проронить ни звука в адрес злобного скина.

– Я тебя спрашиваю, печальный хайван… Мальвину свою потерял? У неё волосы не розовые. -кивнул он на девочку. —А чёрные, как смола, поэтому теряйся отсюда!

«Муха» завёлся не на шутку. Мои глаза с белыми накрашенными ресницами, не моргая, смотрели на него.

– Чё ты на меня уставился своими шарами?

Девочка из 3-его класса «А», пользуясь случаем, побежала в учительскую на первый этаж. Вытаращив кровью налитые глаза, «Муха» подошел ко мне.

Его зрачки расширились.

– Пизда тебе, малой! —сжимает кулаки скин.

– ТЕ-Б-БЕ ПИЗ-З-ДА… -отчаянно вырвалось вдруг у меня.

Парни громко рассмеялись, услышав эти не убедительные слова маленького худого, как скелет, мальчика. Муха резко бьёт мне кулаком в нос, трещит мягкий хрящ и я падаю на пол. Теперь уже никто не смеётся. Муха достает из кармана ножик и говорит:

– Улыбку Челси себе хочешь, урод?

Но тут кто-то из компании хватает скина за кофту и говорит, что нужно сваливать.

Все быстро расходятся, а я, придерживая рукой, окровавленный разбитый орган обоняния, медленно поднимаюсь и иду в туалет. Я понимал, что еще легко отделался.

Когда я пытаюсь смыть кровь в раковину, приходит завуч и кореянка. Я смотрю на нос, теперь эту горбинку на нём, я буду видеть каждый чёртов день по утрам в зеркале.

– Кто это сделал? -спрашивает Мария Григорьевна, поправляя очки в золотистой оправе. -Мы должны знать, кто так сильно тебя ударил? Может тебя тошнит или голова кружится?

Я молчал.

Но вмешалась пухленькая кореянка:

– Я знаю… Это был мальчик из старшего класса. Его перевели к нам из другой школы. Кажется, он там с кем-то подрался, вы рассказывали… Или ножом порезал кому-то лицо…

Теперь до меня вдруг дошло, что имел ввиду под улыбкой Челси, нацистский ублюдок.

– Мухин? -переспросила завуч, её выбритые и подрисованные брови изгибаются дугой. -Алекс, так тебе Мухин нос сломал? Что ты молчишь, может у тебя сотрясение?

– Наверное нет… Я не знаю, кто это был.

– Он лжёт, он знает!.

– Ничего ты не знаешь! -я закрыл кран и бросился прочь из туалета.

Мой грим наполовину смылся.

– Муров, немедленно вернись, тебя должна осмотреть медсестра!

– Чтоб ему сдохнуть этому насекомому! -пробормотал я зло.

Мне захотелось уединения. Категорически никого не хотелось видеть, или говорить о том, почему у меня такое лицо. Одним таким местом, где я мог укрыться от всех, было кладбище.