Остальное – судьба

И начал я в конце концов жить опасно, как Салман Рушди… У меня даже могила есть на Троекуровском. Семье положили хорошую пенсию. Так и стал я Дэном Майским. Мерзкая псевдуха. Этакий молодой метросексуал. Борода у меня хорошая была, усы с подусниками… Всё сбрил, оставил только эту интимную стрижку по моде… Лобок стриптизёрши…

Дэн Майский с отвращением подергал полоску на подбородке.

– Целый месяц об этом деле шумели, – сказал он. – Потом успокоились. И главное – все довольны. Террористы показали, что идеи ислама и антиглобализма торжествуют.

В корпорациях и правительствах произошла большая подвижка и ротация кадров. Наследники наконец-то дождались своего. И простой народ доволен: одна гадина сожрала другую, как Достоевский учил…

Матадор покачал сивыми кудрями:

– Вы знаете, Николай, я вам верю…

Тут журналист перегнулся через фанерку и сгрёб сталкера тем же манером, что Матадор давеча применил к нему.

– Никогда, – сказал Майский. – Слышите – никогда! – не называйте меня этим именем…

– Один-один, – поспешно сказал сталкер.

 – Но видите ли, Дэн, на Зоне вообще не принято звать друг друга по именам. Даже тех, кому нет нужды скрываться. Так что ваше инкогнито гарантировано. Правда, кличку получить вы вряд ли успеете…

– О, – сказал журналист. – Боюсь, успею. Творческая командировка может длиться годами, коллега…

– Среди сталкеров не выкают, Дэн, – сказал Матадор.

– Лады, тореро, – сказал Майский. – «Пустое „вы“ сердечным „ты“ она, обмолвясь, заменила»…

– Но, с другой стороны, «на грош любви и доброты, а что-то главное пропало»… – рассмеялся Матадор.

– Бывший кээспэшник! – рассмеялся и журналист.

– Точно, – сказал сталкер. – Но ниша барда в Зоне, увы, занята. И пальцы отвыкли. Которые остались. А от кого же скрывается Дэн Майский? Ведь вы… Ты же скрываешься, парень!

– Тебя не обманешь, – сказал Дэн. – Этот идиот Майский написал о давосских событиях книжку. И назвал – вернее, рекламный отдел издательства назвал – эту книжку «Акулья уха»…

– Какой цинизм! – вскричал Матадор.

 – За это надо выпить! «Клонтарф» как-то очень быстро всосался весь, и Мыло, страдая, потащил из мешка бутыль чего-то домашнего.

– А за что же тебя Большой так возлюбил? – спросил Матадор. – Ты про него хвалебную статейку тиснул в «Правде» – или какая газета у вас нынче самая главная?

– Да нет, – сказал Майский. – Просто та девочка из «Коммерсанта» дочкой ему приходится. От первого брака.

– Наталка, матери её трясця! – восхитился Мыло.