Сумеречный муж

Раньше я относилась к этому вполне хладнокровно, скорее всего, потому, что и родители еще не испытывали должного отчаяния, но после того, как мне стукнуло двадцать, напряженность по поводу моего замужества достигла своей критической высоты.

Дело в том, что именно в тот период огромное количество моих ровесниц начало активно выскакивать замуж. А так как город наш был небольшим и, следовательно, такое крупное событие, как свадьба, ни от кого не могло укрыться, всякий раз, как мама узнавала о свадьбе очередной моей бывшей одноклассницы или подружки по двору, она переживала тяжелейший стресс, и со временем ее паника, естественно, ничуть не ослабевала.

Отец держался лучше, но зато не прилагал никаких усилий, чтобы образумить маму; вместо этого он притаскивал домой очередные убийственные новости о намечающихся бракосочетаниях и тем самым только накалял обстановку в семье.

Мама требовала, чтобы я немедленно нашла «здорового, непьющего парня» и вышла за него замуж как можно скорее. Она находилась в таком нервном полу-истерическом состоянии, что я даже не осмеливалась возражать ей.

И я действительно старалась исполнить ее просьбу, вот только мои усилия, к ее великому несчастью, не приводили к желаемым результатам.

Дело было не во внешности. Я, конечно, никогда не считала себя умопомрачительной красавицей, но и дурнушкой отнюдь не была. Меня никогда не считали похожей на кого-либо одного из родителей: по их собственному мнению, у обоих я взяла самое лучшее. Например, глаза мне достались папины – очень большие, яркие, насыщенного темно-серого цвета, которыми я могла говорить не хуже, чем языком, до того они были выразительные.

Форма бровей также передалась от отца вместе с тонкими, но довольно изящными губами.

Однако нос мне достался мамин – недлинный и аккуратный, совсем не такой, как у отца, похожий на изгибистую картофелину. Светлая и гладкая кожа также перешла от нее вместе с красивыми, пушистыми, светло-русыми волосами.

Короче говоря, я не отличалась неземной красотой, но и уродливой меня никак нельзя было назвать.

Я была красивой, но в меру, и не то чтобы никому не нравилась… дело в том, что никто не нравился мне.

В тот год, когда мама только-только стала жертвой этой проклятой «свадебной чумы», я лишь посмеивалась над ее страхами. По всей откровенности могу сказать, что я не завидовала ни одной из тех многочисленных невест, которыми мама старалась запугать меня. Я не радовалась, но и нисколько не волновалась.