Особый курьер

Однако… – Тут Кроу смахнул внезапную слезу, высморкался в платок и продолжил уже не так бодро: – Однако, поскольку вы, Холланд, умертвили моего Кавангу, я вычел с вас семьсот кредитов.

– Семь сотен за эту пакость?! – закричал Джек. – Да вы в своем уме, капитан? Если уж на то пошло, то он сожрал мою Кисси. А я тоже могу ее оценить хоть в миллион!

– Таких, как твоя Кисси, у меня пропасть. – С этими словами Эдвард Кроу поставил на стол клетку с белоснежными грызунами, точными копиями погибшей Кисси.

 – Стоило тебе обратиться ко мне с претензией, и я бы дал тебе целый десяток, но ты избрал путь преступного поведения, Холланд.

– Но семьсот кредитов, сэр, это же никуда не годится! – развел руками Джек.

– Каванга Четвертый был иннубирийским вараном. Знаешь ли ты, что такое иннубирийский варан, грязный ты механик?

– Вообще-то у меня диплом пилота, – напомнил Джек.

– Засунь себе этот диплом в одно место, Холланд, поскольку на Бургасе, куда я тебя вышвырну, ты не найдешь работы даже мойщиком посуды, – нависнув над Джеком, прошипел Кроу.

«Ну точь-в-точь как его варан, – такая же сволочь», – неожиданно пришло в голову Джеку.

Видя в глазах механика только дерзость и безразличие, капитан сменил тон и продолжил описание иннубирийского варана:

– Так вот, юноша, иннубирийский варан относится к луициксодонтам, а они, в свою очередь, стоят на уровне интеллекта пятого разряда.

– До вас, сэр, он недотягивал совсем чуть-чуть, – съязвил Джек, понимая, что терять ему нечего.

Капитан метнул исподлобья злой взгляд и продолжал:

– Я заплатил за Кавангу две с половиной тысячи кредитов. С тех пор прошло три года, и, учитывая трехлетнюю амортизацию, я оценил его всего в семьсот кредитов. Ты радоваться должен, болван, а не возмущаться.

– Я и радуюсь. Радуюсь, что больше вас не увижу, сэр. Радуюсь, что больше не буду пахать за троих, а получать деньги только за одного. Радуюсь, что весь экипаж будет поминать меня добрым словом за то, что я удавил этого вашего поганца.

А теперь, старина Кроу, – тут Джек поднялся со стула, – давай мои остатки и перестань вякать. Надоел ты мне, честное слово.

Эдварду Кроу ничего не оставалось, как открыть сейф и отсчитать Джеку восемь сотенных бумажек.

Спустя четыре часа «Сивилла» уже висела на орбите туманного Бургаса, а Джек, увешанный своими пожитками, ступал на палубу челночного катерка.

«Вот и все – закончилась служба на судне.