Боль. Сборник рассказов

За окном послышался знакомый бой: «Баммм! Баммм!» – Нина тонула. Тонула в звуках, в темноте, сердце стало холодным, и вся невыплесканная детям любовь превратилась в огромный кусок льда, острыми краями разрывавший сердце.

– Мамочка, не волнуйся! Всё будет хорошо! Мне не страшно, помнишь, ты ходила к врачу, и теперь мне ни капельки уже не страшно… я люблю тебя, – голос дочери доносился будто из-за стены, из далёкого прошлого, когда она лежала под наркозом у гинеколога.

Нина села в кресло. Оно скрипнуло поломанной в многочисленных переездах ножкой, будто просило пожалеть его хоть немного.

Ведь время нас не жалеет.

***

«Баммм! Баммм!» – сваи забивали всё ближе и ближе. Нина вздрогнула и открыла глаза. Охваченные подагрой руки не хотели сжиматься. Холод проникал под сморщенную кожу, замораживая вены и останавливая кровь. Нина приподняла бровь и обвела помутневшим от времени взглядом комнату, больше похожую на отсыревший подвал. Занавески, не покидавшие свой пост уже лет тридцать, стыдливо прикрывали мутные стёкла, местами заклеенные газетами.

Сверху свисали отклеившиеся обои, будто призраки прошлого показывали языки и насмехались над нею. Трещина вдоль одной стены дома надрывно хихикала, выдыхая в комнату серый промозглый вечер. Шум дождя саднил в горле простывшей печи, казалось, она вот-вот раскашляется чёрным туберкулёзным дымом, выплёвывая кровь на вытертый палас.

Нина, нащупав рукой клюку, приподнялась с кресла. Оно жалобно застонало, будто напоминая ей о своём возрасте, а потом хрустнуло подломленной ножкой.

Послышался стук. Нина посмотрела на дверь, будто та скрывала от неё правду много-много лет, и с надеждой в голосе выдавила:

– Иду-иду, – звук получился тихим, словно шуршание газеты. Она поплелась к выходу, придерживая пуховый платок, нежно называемый телогреечкой. В коридоре скрипнуло.

«Неужто Витька вернулся?» – мелькнула мысль, но Нина мотнула головой, будто стряхивая наваждение, и, взглянув на свадебный портрет, единственный в этом доме, перекрестилась.

Платок съехал на пол, а по спине пробежал холодок. «И чего тебе не спится-то там! Столько лет прошло, всё душу бередишь», – пробормотала Нина, покряхтывая, наклонилась за платком, и поковыляла дальше.

– Кто? – Нина, прислушиваясь, наклонилась к двери. Молчание. Даже звук забиваемых свай прекратился. Она потянула дверь на себя, но ржавые петли и покосившаяся коробка будто не хотели выпускать прошлое из его скорлупы.