Это мое дело!

– Ну, если хочешь… – обрадовалась я.

Машка покусала губы, одернула свою мини-юбку в стиле «максимум информации при минимуме затрат», которая приклеивала мужские взгляды намертво. Расчет, видно, был такой у Машки. Чтоб намертво-намертво. Чтоб она, значит, идет вся такая красивая, а мужики за ней стаей леммингов мигрируют. Не хотят, но мигрируют за бразильской попой. Предводительница леммингов сдула со лба кокетливый пепельный локон, выпятила и без того выдающуюся во всех отношениях грудь и походкой от бедра поплыла к столику.

А я потопала закрывать свою смену и выпрашивать напрокат у шеф-повара сковородку.

Нашу папа вчера умудрился сжечь вместе с картошкой, которую жарил. А сегодня у мамы был День ангела, и хотелось ее порадовать воздушными блинчиками. Вообще-то за пару улыбок и свидание некроман… – пардон! – повар испек бы мне целую гору и блинчиков, и оладий, да хоть чебуреков, но… мне хотелось самой. Лично.

Для меня это было важно. После маминой операции, после всего, через что прошла наша семья, я стала по-особенному ценить простые радости.

Такие, например, как испечь блины для ма. Самой. Готовить и знать, что есть для кого.

Я уже повесила униформу в шкафчик, любовно погладила сковородку, которую клятвенно обещала вернуть повару в целости и сохранности, как дверь с размаху бухнула о стену и в раздевалку влетела Машка.

– Меня уволят… и… и… посадят… – в ужасе бормотала она.

Подбородок затрясся, нижняя губа поехала в сторону. Из идеально накрашенных глаз хлынули слезы, оставляя некрасивые разводы на щеках.

Вот тебе и водостойкая тушь…

– Маш, что случилось?

– Это ты! Это все из-за тебя! – крикнула Машка.

В голосе отчетливо звенели нотки начинающейся истерики.

– Что из-за меня? – растерялась я.

– Все-е-е-е! Твой столи-и-ик, сама бы и обслуживала-а-а, – провыла она. Икнула и вцепилась в мою руку: – Та-а-а-ань, помоги. Ты же… юрист… И тот козел – тоже юрист… Вы…

«Две гадюки и шипите на одном языке», – мысленно подхватила я. Машка шмыгнула покрасневшим носом, смахнула ладонью мутные капли с подбородка и продолжила:

– Вы смо-о-ожете… договориться.

А то меня – уво-о-олят! Помоги, пока Айрат не узна-а-ал…

Она снова заревела белугой. Больше ничего внятного добиться не удалось. Я вылетела из раздевалки, помчалась к Сашке-бармену и через пару минут уже знала, что произошло. Машка, как всегда, постреляла глазами, повиляла почти бразильской попой, втиснутой в легендарную юбку. Бритоголовый весьма впечатлился.