Это мое дело!

А потом бритоголовый начал падать. На меня.

Отскочить я не успела. Так и свалилась на асфальт, сжимая в руке сковородку. Сверху рухнула здоровенная туша в кожанке. Придавило, словно надгробной плитой.

– Вы?! – было первое, что я услышала, когда в ушах перестало звенеть.

– Спасла вам жизнь, – пропыхтела я, пытаясь столкнуть с себя неподъемное тело.

Ага, сейчас! Удалось только высунуть нос из-за бритого затылка. Едва я втянула в себя драгоценный воздух, как увидела нависшую над собой брюнетистую тучу, которая готова была метать громы и молнии.

– Вы оглушили моего постоянного клиента! – голос был не теплее сжиженного азота.

Клиента? Упс… Неудобно получилось. Во всех смыслах неудобно…

Одного обсчитали, второго побили. Надолго оба запомнят трапезу в «Лосе». Вон у брюнета уже глаз дергается. А я что? Я ничего. Лежу смирно, ощущаю тяжесть своего проступка. Всем телом ощущаю. Кажется, даже асфальт прогнулся. Ну и туша! Нет, это не надгробная плита. Это стальной сейф, фаршированный слоном!

Говорят, что сила земного притяжения чувствуется острее, когда поднимаешься по карьерной лестнице.

Врут! Жизнь легко может расплющить тебя и без попыток подняться куда-то. Покарает со всей строгостью за одни лишь благие намерения. Еще немного, и меня можно будет просто свернуть рулончиком. Как коврик.

– Не оглушила! – возразила я.

Исключительно из юридического инстинкта самосохранения возразила. Попробуй с таким ушлым типом только согласиться – не успеешь и глазом моргнуть, как станешь не только нечаянно стукнувшей бандита девушкой, но и соучастницей трех ограблений, двух махинаций с офшорами и одного надругательства над животными.

Спасибо, не надо. Сейчас лучше вообще все отрицать. А потом, когда мозг получит доступ к кислороду и перед глазами перестанут летать темные мошки, вот тогда можно будет хорошенько подумать и что-то признать.

– Не оглушила, – повторила я. – Всего лишь слишком быстро и близко познакомилась. А он взял и уложил меня на обе лопатки, вот я и решила сопротивляться…

А что? Не соврала ровным счетом ничего.

Правда, слегка поменяла события местами. Брюнет с сомнением уставился на меня. Он не произнёс ни звука, но во взгляде явно читалось: познакомься Достоевский со мной, и своего «Идиота» он написал бы гораздо быстрее.

Я дрыгнулась, вновь попытавшись освободиться из ловушки, которую себе собственноручно организовала. Брюнет злорадно понаблюдал за мной, склонился к лысому и протянул руку.