Ивушка плакучая

Лиза задумалась: можно ли было назвать цветущими лугами их с Андреем отношения? Можно. Пока не появилась эта.

***

Дети. Сын сказал, что не оставит отца. В нём уже проглядывал будущий Андрей. Дочка, напротив, объявила бойкот отцу, демонстративно вскакивала из-за стола и хлопала дверью, запиралась в комнате. Женская солидарность против мужского предательства. Семья, разорванная пополам шалой бабёнкой. Лиза как-то видела в застолье: Ирка рвала булку своими чистыми розовыми пальчиками и запихивала куски в крошечный, влажный, блестящий от слюнки рот.

И вот этой бросить под ноги пятнадцать лет жизни, счастье детей?! Видимо, и у Андрея включились мозги. Просил прощения, клялся, предложил венчаться, искал храм, договаривался с батюшкой.

Зачем Лиза согласилась сегодня взять Зотовых? Хотела проверить чувства – ну вот, получай. И свет померк – вместе с солнцем, грязной рекой, дурацкой этой льдиной и упорно, тупо цепляющейся, не желающей сдохнуть ивой.

Вася рядом что рассказывает, сам себе смётся. Вася есть Вася.

Ничего не замечает под самым носом, вот кто счастлив, чистая душа. Лиза повернулась и, ни говоря ни слова, пошла. Недалеко в синюю «тойоту» садилось семейство с тремя детишками – тоже надоело ждать. Упрямая ива сегодня всем испортила ледовое шоу.

Лиза попросилась до города – её посадили, всучив в руки сонного тяжёленького, пахнущего молоком малыша. Боже, есть ведь на свете счастливые люди!

А им с Андреем разве не завидовали, не называли счастливыми – когда, ошалев от радости от рождения дочки, он приволок к роддому гигантские, рвущиеся в небо связки шаров – и отпустил их? Бледные замученные мамочки в окнах заворожённо смотрели вслед уплывающим в небо розово-голубым гроздьям.

Скажи кто тогда Лизе, что её – что их ждёт – возмутилась бы чужому злопыхательству: не может быть! Ах, может быть, всё на этом свете может быть!

***

…Андрей выжал газ – машина рванула с места. Удар, Лизин беззвучный, как бывает во сне, крик, звон в ушах. Какой невыносимый, режущий уши звон.

Открыла глаза.

Утро уже. Вчера как пришла, так свалилась на диван. Всё решила для себя, мысленно обрубила, отсекла. И, решившись, вдохнула и закричала от боли в распрямившихся лёгких: как, оказывается, мучительно – сделать первый свободный вдох!

А звонок живой, настоящий, телефонный. В трубке захлёбывается Вася, и так он косноязычен, а тут глотает от волнения слова.

Андрей и Ирка стояли на мосту. Он вприпрыжку побежал в машину за тёплой кофтой для Ирки.