Никогда не спите в метро

Никогда не спите в метро

Надежда Ожигина

Самое обыденное дело в Москве – спуститься в метро по дороге на работу или учебу. Но как быть, если случайно уснешь и услышишь загадочный голос? Увидишь во сне картинки в стиле анимэ, узнаешь кое-что из истории Метростроя? Есть ли шанс уцелеть после этого?

Надежда Ожигина

Никогда не спите в метро

Ровный гул в ушах, покачивание. Шипение дверей. Поневоле отключаешься в этом вареве, даже если висишь на поручне, и тебя толкают в спину рюкзаками, давят твои ноги, и орет в конце вагона осоловевший младенец.

Пахнет потом и резкими духами, остатками дезодоранта, спиртным и намеком на бомжатню.

Дышать сложно, жить погано. Остается спать.

Впасть в анабиоз, сезонный, потому что сердце вдребезги и прочая жизнь в говно. Все сон.

«Ну и спи! – шепчут в самое ухо. – Как в детстве: чучух-чучух!»

Игорь вздрагивает, крупно, конвульсивно, и открывает глаза. Какая-то дрянь саданула по голени каблуком. Каблук еще такой, тонкий, острый, мечта эскалатора.

Кто на шпильках в метро ездит, дура?

– Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – проспект Мира.

Полкруга проехал, а мест не предвидится.

«Час пик! – снова шепчут на ухо. – А ты знаешь, что такое час пик? Час, когда жертвы скидывают на пики. Внутри угольной ямы – черные пики, бах – и алая кровь! Красиво!»

Да кто там развлекается всю дорогу?

Игорь оглядывается, нет, все тихо, даже в спину пихать перестали. Рядом ботан, уткнулся в конспект, что там у него? Тервер? Тоже сессия на носу, брат студент? Прикольно! По теории вероятности…

«По теории вероятности большинство самоубийств случается на Пушкинской.

Хотя там все простенько, разве медальоны медные. А вот Красные Ворота – это чистый мавзолей!»

В глазах черно, и из густого мрака проступает Сокольническая, по ней бьют молотком, всмятку, до крови, струйки текут, множатся резкими штрихами, жилками мрамора, зацветают медальонами красной меди, и вот уже дерево, алое, ажурное, или это черные щупальца нарастают из углов, раздирая его в щепки…

– Эй, парень, тебе плохо, что ли?

А… Игорь вскидывает голову, часто дышит, кругом светло до рези, до слез, сердце точно маятник туда-сюда, и дедок какой-то смотрит, пристально, с пониманием.

Что он там себе придумал, старый хрен?

– Ты присядь, видно, ночь была неспокойная. Садись, не ломайся, мне выходить. Стар я уже тут кататься.

«А потом пришли красные люди, слабые люди, болезные, и на вкус ерунда, и Боги их были слабы.