Психопат (сборник)

Моя противница замирает, но это только пауза, затишье перед новой атакой – она не сломлена, она просто выжидает.

– Интересно, почему ты предпочла такой способ общения? – Скучная, невыразительная интонация моего голоса составляет жуткий контраст с ее частым дыханием, что пугает незнакомку больше, чем нож. – Ты все испортила!

Она молчит; осознание бессилия перед превосходящей силой парализует женщину, она замирает, понимая, что сейчас над ней будет совершено насилие. Она пытается высвободить руку, но моя цепкая хватка не позволяет ей этого.

Она все больше нравится мне, я ощущаю такое желание, что начинаю дрожать, и эта дрожь странным образом передается ей. Еще одна робкая попытка вырваться, я делаю шаг вперед, и притиснутая к полотну двери женщина замирает. Слышу, как тяжело она дышит, сдаваясь окончательно. Сдираю с нее плащ – теперь можно позволить себе быть грубым! – и разворачиваю лицом к стене. Она царапает штукатурку ногтями, словно пытаясь за нее зацепиться. Задрав юбку и приспустив колготы, я ощущаю под рукой тугие ягодицы. Желание настолько переполняет меня, что, кажется, еще чуть-чуть, и мое тело лопнет, взорвавшись изнутри. Кладу вторую руку на ее бедро, сразу покрывшееся мурашками, потом делаю шаг назад, но женщина не шевелится, оставаясь стоять, упершись руками в стену, и я вновь приближаюсь к ней, наклоняю ее ниже. А дальше все получается само собой…

Ощущение покоя и одновременно ожидания, когда желание уже удовлетворено, но демоны, тревожившие меня с ночи, не утихомирились, потому что так и не получили ответа на главный вопрос.

Этот вопрос не дает мне покоя с выпускного класса, с того трагического вечера, когда свидание с одноклассницей закончилось для меня тюремной камерой. Почему она посмеялась надо мной, влюбленным в нее мальчишкой, ведь я готов был поклясться, что наш интерес был взаимным. Но когда я попробовал поцеловать ее, она холодно отстранилась. Призналась, что давно встречается с другим парнем, правда они неделю как поссорились, и ей захотелось ему досадить. Я сказал, что это не имеет значения, я прощаю ее, но в ответ прозвучал такой высокомерный смех, что разум мой словно помутился. Нет, я не насиловал ее, только тряс, как безвольную куклу, и бил по щекам, чтобы она вымолвила хоть слово, а она всхлипывала и ничего не говорила, словно издеваясь надо мной, словно не понимая, что своим безразличием сводит меня с ума. В психбольнице меня поместили вместе с сумасшедшими, и то, что я пережил, сделало меня таким, какой я есть.