Рождённый ползать… История преступления длиною в жизнь

Северные с медвежатиной, – и дождавшись, когда лица мужиков расцветут предвкушающей улыбкой, обратился к сыну, – тебе, Саша, сегодня Семён нужен? Собираешься на промысел ехать? Или уж завтра гостей в курс дела вводить будешь?

– Да мы… – начал Исайчев.

Но Александр Егорович, неожиданно прервав гостя, обратился к отцу:

– Ты ехать куда-то нацелился?

Старик кивнул:

– Да. Пусть Семён отвезёт меня в реабилитационный центр. Хочу проведать летунов.

– Летунов? Кого же здесь так величают? – поинтересовался Васенко.

Он удовлетворял любопытство, расхаживая по гостиной и, заглядывая в каждое окно, осматривал дворовые постройки.

– К нам по заявке Министерства обороны прислали ветеранов – бывших заслуженных лётчиков… – пояснил младший Русаков.

Старик вновь кивнул:

– Я в юности хоть и недолго в лётном учился, но к парящей братии себя причисляю. Со дня открытия центра разные Герои у нас были, а сейчас впервые лётчики. Тянет пообщаться… Молодость вспомнить… Да и вашим разговорам мешать не хочу…

Русаков одобрительно взглянул на отца, попросил:

– Спасибо.

Скажи Семёну пусть завтра часикам к десяти подруливает… И про комбинезоны для гостей не забудет.

Исайчев, разглядывая хлипкую фигуру старика, не удержался, спросил:

– Чего же недоучились Егор Ильич? Случилось что?

Русаков старший кашлянул в кулачок, посмотрел увлажняющимися глазами:

– Вспоминать об этом не люблю… Меня тогда в особое училище зачислили – в планерное. Таких на всю страну два было.

Курсантов готовили для работы с партизанскими отрядами. Планеристы – лётчики особые универсальные. Как-то начальство решило проверить наши охотничьи навыки. Сплоховал я на той охоте. Не добил кабанчика, а он хитрее человека оказался. Порвал ногу в клочья… Врачи думали вовсе ходить не буду… – обречённо взмахнул рукой старик, – ладно… Дело былое…

Егор Ильич потоптался на месте и ещё раз, обмерив гостей взглядом, спросил:

– Новую скважину запускать, когда будите? Чего тянете? Пора уже…

– Так, затем и приехали, – неожиданно для себя ответил Исайчев, и боковым зрением заметил, как, после его слов, Александр чуть кивнул.

– Ну… Ну, – приулыбнулся старик, но к двери двигаться всё же не торопился. По его лицу было видно: хочет что-то сказать, но не решается.

– Давай отец, не томи… – поторопил отца Русаков, – небось Ставриду хочешь с собой взять?

– Хочу, – завиноватился старик, – приболел он малость, подлечиться бы ему.