Венец царицы Тамары

Двенадцатый дом оказался массивным серым каменным зданием дореволюционной постройки с полукруглыми окнами и фантастическими лепными фигурами на фасаде.

Солнце уже клонилось к горизонту, как вдруг яркий луч сверкнул между домами, упал на серую мостовую, на припаркованную рядом с подъездом темную машину, и она вспыхнула ярким бирюзовым отсветом, как надкрылья майского жука…

Даша подошла к подъезду, перевела дыхание.

В голове у нее мелькнула запоздалая мысль: «Что я здесь делаю? Зачем вмешиваюсь в чужие дела? Зачем мне чужие неприятности – своих, что ли, недостаточно?»

Но она вспомнила взволнованный, умоляющий голос незнакомца, вспомнила хриплый стон в телефонной трубке и, отбросив сомнения, нажала на домофоне четверку и ноль.

Что ей велели сказать? Какое-то странное слово…

Ну да, нужно сказать, что она из которфакта… или нет, катофракта… иначе ей не откроют…

Но она ничего не успела сказать, потому что домофон щелкнул, и дверь открылась. Никто ничего не спросил, вот просто открыли – и все.

Настороженная, испуганная, Даша вошла в подъезд.

Она оказалась в просторном полутемном холле. Пол его был выложен хорошо сохранившейся старинной плиткой, в глубине его виднелся самый настоящий камин, в котором валялись старая скомканная газета и пластиковый стаканчик от кофе. Три мраморные ступени вели к лифту – тоже старинному, дореволюционному, с открытой решетчатой шахтой и маленькой, тесной кабинкой, в которую могли втиснуться не больше двух человек.

В холле стояла странная, напряженная тишина.

Даше вдруг сделалось страшно, как никогда в жизни.

Она хотела уже бросить все, выйти на улицу, к свету, к живым людям…

Но она снова вспомнила хриплый, взволнованный голос в трубке – и пошла вперед.

Ехать в лифте побоялась, ей было страшно самой идти в ловушку, в клетку кабины, похожую на огромную железную мышеловку, и она начала подниматься по лестнице.

Она ступала медленно, то и дело останавливаясь и прислушиваясь.

Сороковая квартира была на верхнем, пятом этаже. Даша поднялась уже до четвертого, когда наверху над ней скрипнула открывающаяся дверь, и раздались приглушенные, неразборчивые голоса и странные звуки, как будто там тащили что-то тяжелое.

Даша остановилась, прижалась к стене. Сердце ее колотилось в груди, во рту пересохло от страха.