Бездна взывает к бездне

Ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге. И никто ее туда не повезет. Никогда.

За что же ее маменька так не любит? Что она ей такого сделала? Одна радость: сесть в лодку да уплыть на другой берег озера, посмотреть хотя бы одним глазком на богатую соседскую усадьбу. Это же не дом, а самый настоящий замок! Как в сказке! Он сияет окнами в кругу лучей-дорожек, сам похожий на солнце, а вечером везде огни, суетятся люди, ржут лошади. Сюда тянутся подводы, все время что-то перестраивается, облагораживается и без того дивный парк.

А чего, спрашивается, дворне так суетиться, если хозяин бывал в усадьбе раза два за последние пять лет? Не жалует это имение его сиятельство. А почему, понять трудно? Красиво, чисто. Разве что от обеих столиц далеко. Да и то сказать, места здесь глухие, малообжитые. Сюда разве что в ссылку, но никак ради удовольствия.

Шурочка с улыбкой вспомнила, какой переполох наделал прошлым летом приезд старого графа! И в округе весь год только об этом и говорили.

О том, сколько повозок с графским добром пришло следом, о поваре-французе, с которым его сиятельство не расстается, о данном в доме-замке балу, на который ее, Шурочку, увы, не взяли. Сказали, что мала еще. Мала! Из вредности маменька не взяла, потому что дочерей у нее пять, и старшие еще не замужем. В девках засиделись. Уже и младшей черед пришел, а ее все взаперти держат. Как будто она рябая или хромая. Так и будут держать до старости!

Она вздохнула и с тоской посмотрела в окно.

Вот так и пройдет жизнь. Уж лучше утопиться! Говорят, грех. А жить так – не грех? Ишь! Женщину украшают добродетели, главные из которых Терпение и Смирение. Это у кого нет других украшений. Женихи-то к принцессе шли, потому что она была красавицей! А Смирением дряблую шею не прикроешь. Вон, у старшей сестрицы, Мари, вся кожа в пятнах и складках. Что ж теперь, ждать, пока ее замуж возьмут? Да не возьмут уже, ясно всем. А что же остальным сестрам делать? Чего ждать?

Она взяла с комода ручное зеркальце, посмотрела в него, и слезы сами собой высохли.

Тут ни Терпения не надобно, ни Смирения, коли щеки так румяны, волосы вьются, а глаза сияют. «Да, кстати, и касаемо Покорности. Мужу своему, говорите! Кто в доме главный? Маменька! А папенька пусть убоится. И то верно: не надо столько пить! И делом пора бы заняться, а то управляющий – вор и деревенский староста – вор. Барин слабый, вот они и пользуются.