Я не умею прощать!

Да в целом и женщин у него было совсем немного, так, короткие курортные романы, ничего серьезного. Он делал вид, что ему это необходимо, а его подружки делали вид, что им хорошо с ним. Как говорят в янкесовских фильмах – ничего личного. Личное появилось неожиданно, в образе продрогшей на студеном февральском ветру молодой женщины, одиноко мерзнущей на пустынной троллейбусной остановке. То, что произошло дальше, не укладывалось ни в одну схему.

Голова болела так, словно в нее налили расплавленный свинец.

Даже глаза открыть было невыносимо больно. Вязкая горечь уже подступала к горлу. Превозмогая себя, Таня поднялась на четвереньки и поползла. Рядом кто-то завозился и сонно забормотал. Руки нащупали край постели. С трудом придав себе вертикальное положение, женщина нашла дверь и вышла. Где-то должен быть туалет, знать бы где. Благо свет в коридоре горел, заветная дверь нашлась наконец, и Таня склонилась над унитазом.

Чтобы немного прийти в себя, она опустилась на край ванны и вдруг увидела в зеркале собственное отражение.

Лучше бы не видела. По всему бледному телу были видны следы чужих рук. «Боже мой, что я здесь делаю? Что произошло? Где я? С кем?» – подумала Таня, но даже такая попытка разобраться в ситуации вызвала лишь очередной приступ тошноты.

Когда уже, казалось, желудок вывернулся наизнанку, невыносимо захотелось пить. Она напилась прямо из-под крана, теперь вялые мысли приобрели некоторую направленность. Отрегулировав душ, Таня стала под упругие струи и только теперь начала что-то вспоминать.

Да, вчера она развелась с мужем. С человеком, рядом с которым прожила двадцать пять невыносимо долгих лет. Наконец она обрела полную свободу, и выходит, тут же ею воспользовалась на всю катушку. Если бы не Лорик со своим предложением отметить знаменательное событие в ресторане, такого бы наверняка не случилось. Непрерывный, двадцатипятилетний конфликт разрешился вчера. Навсегда! Прямо там, в зале суда, она едва не расцеловала своего теперь уже бывшего мужа.

Все, больше не нужно будет терпеть его выходки, не нужно будет смотреть на его вечно недовольную физиономию. Она свободна! Главное, он не станет больше читать ей нравоучений, что должна делать жена. Со вчерашнего дня она уже не жена, а совершенно свободная женщина, и он ей не указ. Хотя нужно признать, что последние лет пять он ничего ей уже не читал, скорее вообще не замечал. Конечно, заботился по-прежнему. Но так, на уровне собаки.