Пусть аисты вернутся!

Еще какое-то время мы смеялись, вспоминая «перлы» моего деда, а потом мальчишки привели меня в парк. Так как была в Киеве только в больнице, в метро и на автостанции, то столицы не знала вовсе.

Мы сели на скамейку, мальчишки купили мне мороженое. Оно было восхитительно вкусным.

– Это самый лучший сюрприз, – искренне сказала я.

– Ну, мы ж за тебя в ответе, – с серьезной миной сообщил Руслан.

– Вы иногда со мной, как с маленькой… – я насупилась.

– Да нет, ты что? – Олег протестующе замахал руками и сделал большие глаза.

– Главарей не бьют, – обиженно сказала я.

– Ты получаешь редко, – Женька улыбнулся, – и слабенько.

– Я же девочка, – картинно опустила реснички.

– А кто говорил, что свой рубаха-парень, брат и тому подобное? – Олег дал мне легкий подзатыльник.

– Это да, это есть, – согласилась я.

– И сама, бывает, как зацедит в глаз или ухо, – Руслан беззлобно улыбнулся.

– Русланчик, прости, что зубик тебе выбила, – я виновато посмотрела на него.

– Та, ему выпадать уже пора было, а он все сидел. – Руслан обнял меня за плечи. – Снежана-стоматолог.

– А звучит, как будто я авторитетный вор в законе, – хмыкнула я.

– О, надо в селе сказать, так тебя бояться будут, уважать… – Олег сделал важный вид и на манер королевского пингвина прошлепал по дорожке.

– Они меня и без того в селе боятся, – вздохнула я и скривила губы. – Мол, деток малых плохому научу, старших порешу, а взрослых – еще чего-то.

Мальчишки промолчали. Об отношении односельчан к нашей семье можно было написать целое «Кайдашеве село». Я им не нравилась примерно с тех пор, как начала разговаривать сложно-подчиненными предложениями. То есть не тогда, когда я смотрела на всех «теть» и «дядь» с благоговением, а когда начала видеть их истинное нутро.

Так, Марфа Гавриловна, козу которой спасла Анастасия Ивановна, говорила: «Яка гарненька дитинка», а потом, я сама услышала, как они обсуждали меня с соседкой – Ленкой Мартыновной, какая я «вовчкувата, ше й чорна.

Как я говорила, матери Олега и Руслана меня не взлюбили, и это откровенно чувствовалось. Сыновья Петровны тоже обзывали меня отродьем, и я долго плакала, прячась в кустах. Собственно, к мальчишкам я и привязалась, потому что однажды Олег, который возвращался из школы, увидел меня плачущую. Просто Виталик, младший сын Натальи Петровны, снова начал меня дразнить «цыганкой», а потом толкнул в лужу.