На перепутье миров

А мы с Мальком пока покараулим, чтоб конкуренты какие не появились!

Тут я расслабился, конечно. А не надо бы. Ну так все мы задним умом крепки.

Мы, оказывается, не первые воду нашли и подвал облюбовали.

Сидим мы наверху, на вечернем неярком солнышке. Ждём. Я даже глаза зажмурил, кайфую. Словно нет никаких пришельцев, разрухи. Эх, сейчас бы засосать из горлА батиного пойла да завалить ту, сисясенькую!…

Вдруг слышу – вскрик! Открываю глаза – а над Мальком стоит детина с крепостную башню ростом, и с ножа у него кровь капает.

Всё, думаю, вот и мне кабздец настал! Сейчас эта горилла мне кишки выпустит, как Мальку – а сам пушку из-за пояса выхватываю и в него целю!

Жму спуск, а выстрела нет! Ещё! Опять осечка! Горилла ухмыляется и неторопливо так ко мне шаг делает. Ножичком поигрывает.

На меня оторопь нашла, ей-богу. Всё, думаю, Флинт. Отбегался. И такое сожаление, что не успел эту сладкую тёлочку трахнуть – прямо до слёз!

Потом так быстро всё произошло – я глазом моргнуть не успел! Кван выскочила прямо под ноги здоровяку – и вот уже сидит у него на спине.

Ловкая, как макака. Придушила – и легко так, одним движением, голову ему хрясь – и набок! И сама отряхнулась, как кошка – даже дыхание не сбилось.

Потом подошла и тихо-тихо так говорит:

– Сейчас к нашим пойдём. Вместе. И про воду расскажем. Думаю, ты не против.

Как же, против. У меня аж дух перехватило от этого всего, говорить не могу. А эта мышь узкоглазая только глянула на меня – и отвернулась. Неинтересен я ей.

За противника не считает. Честно говоря, мелькнула мысль – пулю ей всадить, да осечки побоялся. Не хочется со свёрнутой на сторону башкой в обломках лежать.

Так мы и шли – Кван впереди, я за ней. Место заприметил, где вход поудобнее – не забыть бы.

Вот уже и автостанция. Пока дошли, стемнело – ну как стемнело, белая ночь наступила. Вроде как сумерки, только потемнее. И между развалин на востоке непонятное зарево проступило, как от огромного пожара. «Что это ещё за хрень», – успел подумать я.

Дышать стало тяжелее – устал, что ли? В мои годы рановато одышку иметь.

Только за угол завернули – Финик навстречу. Чухонец. Бледный, как поганка. На руках кошка – увидела Кван, замяукала, вырвалась – к хозяйке, значит. А Финик загробным таким голосом говорит:

– Не ходите туда.

А самого колотит, будто температура у него.

– Нет там никого. Всех забрали, – Финик опустился прямо на загаженный асфальт, будто все силы у него кончились.