Печать фараона

Все едут рядом: добропорядочные граждане и преступники, старики, молодежь, дети с родителями, умники и глупцы, циники, лирики, счастливчики и неудачники, гении и бесталанные, беглецы, святоши, грешники, убийцы… Да, и убийцы тоже. С виду они ничем не отличаются от обычных людей. Разве что взглядом? По?лно! И взгляд у них такой же, как у всех остальных. Может быть, чуть тревожнее, слегка напряженней. Они прячут глаза…

Поезд мерно шумел, укачивал; открывались и закрывались автоматические двери, кто-то входил, кто-то покидал светлые, блестящие вагоны.

За окнами мелькали станции, огни туннелей, их бегущий мрак. Что таится в нем, когда последний по расписанию поезд замирает на рельсах, стихает, погружается в сон? Что происходит тогда в мутной тьме длинных извилистых коридоров, в шорохах, потрескиваниях, вздохах, глухом звоне падающих капель? Они отсчитывают время сна…

Непреодолимая волна дремы наползла, накрыла и унесла с собой… далеко…

– Да, – негромко произнес мужской голос. – Мы уходим, чтобы вернуться.

Воцарилась полная, абсолютная тишина, только оплывали толстые свечи из воска, чадили…

– На кого пал жребий? – спросил тот же голос.

Из густого сумрака выступила фигура в монашеской рясе с надвинутым на голову капюшоном. По ряду присутствующих пронесся невесомый шепот.

– Не называй своего имени, брат! – предупредил голос. – Не открывай лица. Мы поручаем тебе исполнить то, что должно. Давай клятвы, делайся клятвопреступником, если потребуется, но ни при каких условиях не выдавай нашу тайну.

Фигура в рясе опустилась на одно колено. Узкие языки свеч плавно колыхнулись, по стенам пробежали багровые блики, замерли… Едва слышно пророкотали слова не то молитвы, не то заклинаний и смолкли.

– В мире обмана негоже отступать от неписаных правил, – произнес голос. – Там, где все лживо, истина теряется среди нагромождений вымысла. В мире, призванном поддерживать невежество и потакать заблуждениям, приходится жить по его законам. Ступай, брат… и да пребудет с тобой наше благословение!

Фигура в рясе поднялась и удалилась, оставив после себя эхо шагов.

Когда оно рассеялось под гулкими сводами, собравшихся уже не было. Свечи догорали в тишине и пустоте… пока не съежился, затухая, последний фитиль…

Сон прервался внезапно, как и начался. С шумом, гамом ввалилась в вагон толпа возбужденных школьников. Они громко обсуждали последние новости, смеялись, подшучивали друг над другом. Молоденькая учительница тщетно пыталась утихомирить своих питомцев.