Вдалеке от рая

Невообразимое сооружение, возвышаясь в золотистых песках, принимало формы и очертания женской фигуры. Огромной, величественной, увенчанной головным убором и другими отличиями фараона.

Люди в светлых одеждах, изможденные жарким солнцем Египта заканчивали свой труд. Приклонив колени перед тем, что они с такими муками сотворили, повернулись лицом на запад. Солнце, скользя по коленям великанши, клонилось к закату. Красное, кровавое солнце, покидало людей, погружая их во мрак. Люди подошли к берегам Нила и обнажили головы.

Что-то должно произойти… Полковник Рындин напрягся до предела. Во сне он почувствовал отсутствие одеяла, которое видимо в результате просмотра египетского сна благополучно съехало на пол. Дмитрия Сергеевича начинал бить озноб. Он хотел позвать на помощь, но язык не слушался его. Люди, как заколдованные марионетки, подходя к краю воды, прямиком отправлялись в пасть к крокодилам.

«Да что ж это такое?!» – кричал мысленно во сне полковник. «Прекратите это безобразие! Вы за всё ответите! Не сметь!» – бушевал он.

Но очередь приносимых в жертву людей только увеличивалась. И вот уже всё в его сне было кровавым: и пасти ужасных крокодилов, и воды реки, и окунувшееся целиком в эту реку солнце.

«Какой кошмар! Какая дикость!» – тихо причитал Дмитрий Сергеевич. Совершенно выбившись из сил, он сидел на кровати, не в состоянии больше двигаться. Последнее, что он помнил из этой страшной ночной вакханалии, это его собственный голос. Громко и трубно Рындин закричал: «Кошкин! Кошкин, чего вы медлите? Вперед! Захват!».

Какое счастье, что вторая половина полковника в момент его пробуждения находилась на пробежке и не слышала этого призыва действовать. К её приходу, совершенно счастливый от пробуждения Дмитрий Сергеевич, завтракал. Он намазал абрикосовым джемом хрустящий тостер, поднес его к губам и окончательно проснулся. «Какое прекрасное, чудесное утро!» – подумал полковник. «А вот кому-то сегодня явно не поздоровится. Историк проегипетский.

Нет, чтоб делом заниматься. Это ж надо начальству своими байками так мозг уделать, можно сказать, до основания» – продолжал начальственно рассуждать, уплетая аппетитный круассан с сыром, господин полковник.

В отличие от Дмитрия Сергеевича «историк проегипетский», не догадываясь о начальственном гневе, пил утренний кофе вприкуску с домашним печеньем курабье. Сон сыщика был темен и крепок, как этот бодрящий, созревший под ароматной, пенной шапочкой, напиток.