Бумеранг

Шаги были слышны уже в коридоре, когда она кинула Исааку какую-то рубаху, и он, напялив ее, поднялся с кровати с удивительной молодой прытью.

Пока Тина наносила последние штрихи к своему безупречному образу медсестры, Исаак вышел из комнаты и поздоровался с кем-то за дверью. На первом этаже этого огромного дома, в гостиной, где на полу лежали дорогостоящие ковры с огромным ворсом, собралось уже приличное количество людей. У всех на ногах были именные тапочки, чтобы не испортить испанский паркет своей дешёвой обувью.

Гости распределились равномерно по всей гостиной. Они устроились на кожаных диванах и креслах, которые также поражали своей дороговизной.

Исаак любил быть на высоте, поэтому у него была успешная корпорация и вообще всё самое лучшее. И чтобы не огорчать безумно богатого, и от того не менее любимого папу, гости, которым не досталось места на диванах и креслах, стояли где угодно, только не на коврах, стоимостью как маленький самолёт. Ковры самолёты были большой гордостью Исаака, ему их подарил бизнес-партнер, после заключения очередной выгодной сделки.

И все понимали, что когда дарят такие подарки, то речь идет не об обычных деньгах, а о многих миллионах.

Возле панорамного окна в красивейший сад, стоял младший сын Исаака, Джон. Худощавость и несуразность этого парня, которому было чуть больше двадцати, очень мешала его отцу гордиться своим сыном. В этом мире вообще было очень мало причин для Исаака любить и гордиться своими детьми-неудачниками.

А такой ничтожный внешний вид младшего сына и вовсе отбивал всякое желание. Но будет не честно сказать, что Джон совсем не давал отцу повода для гордости. Когда-то Исаак думал сделать Джона семейным адвокатом и даже попросил заверить завещание, ведь сын с отличием окончил адвокатуру, и с его мозгами и отцовским капиталом он мог достичь многого. Мог, но не достиг.

Джон нервно гладил свой подбородок, будто хотел протереть кожу до кости. Его голубые, почти стеклянные глаза безучастно смотрели на водопад в саду, но мысли его совсем не гармонировали с задумчивым и спокойным видом.

По всему было понятно, что у него какие-то проблемы, о которых он планировал поговорить с отцом, и поэтому протирал подбородок в поисках подходящих слов для этого эгоистичного старика.

Эгоистичный старик тем временем спускался по дубовой лестнице, о чем-то разговаривая в пол голоса со старшей дочерью. Она была очень хороша собой в свои тридцать восемь лет.