Илиннарэ

А то с вами стало трудно и меня тянет быть несчастной.

Данька, не выдержав, заржал:

– Шушера, чтоб тебя! Где ты этого набралась?!

Та, слегка утихомирив Таньку, обратила на него благосклонный взгляд.

– Видите ли, Дандон, современная интеллихэнтная рэбенок должна уметь различать Гоголя от Гегеля, Гегеля от Бебеля, Бебеля от Бабеля, Бабеля от кабеля, кабеля от кобеля, а кобеля от суки. Я таки сгораю от надежды, шо ответила за ваш интерэс? Прэлестно. Не бейтесь так верхним мозгом в кафель, сейчас сломаете и окажетесь в кухне, весь в боли и в пыли.

Пожалейте тех, кто там, не будьте такой эгоист. Все, Танза, пусти, а то там Ванечка обещал Айру уконтRRaпупить, а я болеть собиралась.

– Кто?

– Кого?!

– Айру?!

– И что он?!

Нюшера фыркнула.

– А он ей ответила так, что вы сейчас обольетесь. «Ванечка», сказала он, «я вас люблю нежно, но если вы вынудите меня einrammen вам fl?te in den arsch – вы же ее и будете потом вытаскивать и мыть горячими, искренними слезами раскаяния.

Не будь я Волк.» Вот что он сказала. А как он это сказала – я ему вообще не передаст. А вы мене тут спрашиваете, откуда и где и что! Побежали болеть, короче!

***

Увы, к сеансу уконтRRапупливания они опоздали. Впрочем, сеанса-то почти и не было, по свидетельствам очевидцев: Айра хоть и выглядел хилым подростком, зато не имел предубеждений ни в выборе средств самообороны, ни в их применении. На игрушках случались эксцессы, особенно с незнакомцами… Правда, сегодня, вопреки обещанному, флейта в процессе не участвовала, взамен Ванечке выпало попускаться[7 - «отходить» от наркотического воздействия (хип.

)] большим томом грамматики нижненемецкого (это Пищерица по соседству повторяла к завтрашней контрольной), и теперь его наперебой допрашивали, проверяя глубину усвоения материала. Послушав немного, Данька заподозрил, что под невинной обложкой Лиззиного учебника скрывается на деле продвинутый курс русского верхнематерного: многих сложноподчиненных конструкций он до сих пор не слышал даже от Ванечки.

Айра тем временем перехватил Танюшу, уволок в уголок и принялся об нее урчать. Выглядело это умилительно до невозможности. Танька хихикала и млела. Даник смотрел, расплывшись до ушей, и размышлял в очередной раз, как же ему воспринимать Айру: как братца, как сестрицу, как обоих сразу, как милого зверька или как буйную (-ого) сумасшедшую (-его).