Во тьму

Во тьму

Никита Александрович Костылев

У каждого из нас есть "второе я": тот самый голос, который говорит в голове. После очередного нокаута "второе я" Кирилла стало нашептывать ему одно-единственное слово – убей. Когда-то перспективный боксер перестает быть спортсменом. Он становится убийцей. Содержит нецензурную брань.

Вместо предисловия. Проклятие Готтарда.

1096 год. Окрестности Антиохии.

Первый крестовый поход.

Рыцарь воткнул окровавленный двуручный меч в сухую истрескавшуюся землю и просто стоял, глядя на приближающихся к нему врагов.

Сельджуков было всего трое и они легко вооружены лишь короткими изогнутыми саблями и круглыми щитами, в отличие от закованного в броню христианского тяжеловооруженного воина. Впрочем, от самого вооружения оставался только его гигантский меч. Верный Магнус лежал метрах двадцати от воина, глядя в алеющее небо застывшими печальными глазами, на которых уже начинали роиться жирные черные слепни. В теле павшего коня была с добрую дюжину стрел, когда он рухнул на пыльную землю, судорожно суча копытами.

Готтард не успел оказать ему милость в лице быстрой смерти. Когда стычка только началась, то десятки разъярённых сельджуков набросились на упавшего с коня рыцаря, но германский воин оказался не прост: во время падения он не выронил своего полутораметрового копья, которое и спасло его от участи быть изрубленным на куски. Первого же подбежавшего к нему воина он проткнул копьем и одной могучей рукой поднял над головой, насаживая погибающего сарацина на него все глубже.

Истошные вопли умирающего смешались с топотом сотен копыт подоспевших на помощь атакованному авангарду германских всадников. В считанные мгновения пыльная каменистая равнина превратилась в поле битвы. В пылу боя Готтард сначала сломал копье, пытаясь сбить с лошади подоспевшего вражеского всадника. Он уже не помнил, в какой момент и где он остался без своего тяжелого щита, которым он глушил наседающих на него врагов. Кажется, короткий кинжал так и остался горле богатого мусульманского бея, в то время как его верный слуга, пытаясь отомстить за хозяина, вцепился зубами в кисть германского рыцаря.

Тяжелый кулак в стальной перчатке раздробил голову обезумевшего слуги, но кинжал так и пропал в кровавой круговерти сражения.

Враги все прибывали и прибывали, в то время как у Готтарда остался только его огромный двуручный меч, которым он рубил врагов, стоя посреди окровавленных тел.