Когда запоет соловей

Ходила она медленно, переваливаясь с боку на бок, шумно дышала и покрывалась потом, стоило ей пройти хоть десяток шагов. Но в женских делах Нзари проявляла проворство: в общине не было никого, кто превосходил бы ее в стряпне, столь же ловко она пряла и вязала. Будучи ребенком, я любил наблюдать за ней; то, с какой скоростью из-под ее спиц выползало разноцветное полотно, казалось мне сродни волшебству.

За работой Нзари всегда пела, ее голос был сильным и красивым. Часто она напевала баллады, что мне особенно нравилось. Я использовал любую возможность остаться подле матери, лишь бы дослушать песню до конца. Такое поведение Нзари истолковывала как мою особую привязанность к ней и, возможно, поэтому привечала меня чуть больше, чем остальных детей. Лишь на самую малость, поскольку дэда не поощрял, чтобы заводились любимчики. Как, впрочем, пресекал и какие бы то ни было другие проявления близких отношений в общине.

Единственным чувством, которое отец внушал каждому из нас, был страх. Его боялись даже мои старшие братья-силачи, поскольку знали, что в худощавом жилистом теле дэды кроется огромная сила, движимая беспощадностью и злостью, а за отворотом поношенного сапога из красной винтильской кожи спрятан острый кривой нож. Дэда часто и легко впадал в гнев и в эти минуты был поистине страшен, а потом очень долго остывал. Немногословный, но при этом обладающий незаурядным умом и смекалкой, он обычно выдавал лишь краткие указания, и не появилось еще в общине человека, который посмел бы их не исполнить. Указания эти зачастую были нехорошие и малоприятные – именно по приказу дэды я начал заниматься воровством.

Наша община кочевала по всей стране и называлась бродячим цирком. Мы показывали представления в городах и селах и тем зарабатывали на пропитание. Мои старшие братья Вознак и Ширу на спор поднимали пудовые гири и бросали друг другу бревна. Аклета и Идзури, считавшиеся моими сестрами, ходили по тонкой проволоке под самым куполом шатра, который мы растягивали на каком-нибудь ровном месте, и кувыркались на трапециях, а после оказывали и другие услуги мужчинам, впечатленным их стройными фигурами в гимнастических трико. Близнецы Айко и Видур, которые были не намного старше меня, разыгрывали спектакли на потеху публике. В зависимости от того, какую пьесу они решали ставить, к ним иногда присоединялась зеленоглазая Радули со своими куклами-марионетками.