Викинги. Скальд

Волосы по обычаю местных родов забраны повязками-оберегами, сохраняющими человека от порчи и лесной нечисти.

Двое, чернявый, угловатый, даже в скрюченном положении видно, что очень высокий, и второй – русоволосый, с большими карими глазами, опушенными густыми, совсем девичьими ресницами, смотрели на мальчика с любопытством, но без злости. Третий – широколицый, редкобровый, с вывороченными губами и коротким, приплюснутым носом, косился на новичка неприязненно. Под глазом у него лиловел огромный синяк, похожий на растекшуюся лужу.

Смешной синяк и лицо смешное, все словно сплющенное, отметил Любеня. Только глаза неприятные. Маленькие, упрямые глазки свирепого кабана-секача…

Говор родичей, но лица незнакомые, значит – или оличи, или витичи, сообразил мальчик. В этих родах язык в точности как у них, поличей. У косин – другой все-таки, слова похожи, а выговор отличается так, что порой с трудом понимаешь…

Кто заговорил с ним? Да, похоже вот этот, русоволосый, с красивыми ресницами…

– А откуда ты знаешь, что я полич? – спросил Любеня.

Хотел сказать твердо, а прозвучало пискляво и жалобно. Самому не понравилось.

Трое пленников продолжали его разглядывать.

– Эка загадка – полича отличить! – ответил первым губастый. – Да у тебя вышивка по рубахе крестиком. Вы, поличи, всегда все не по-людски делаете, нет, чтоб птичьей лапкой вышивать, как красиво, а вы – крестиком. Я же говорю – всегда выделиться хотите.

Забились в ваши северные угодья, живете там сами по себе, дани князю Хрулю не платите. А с нас – три шкуры дерут!

Мальчик не нашел что ответить. Промолчал. Хотя и успел про себя подумать, что платить дань, – не этим бы хвастаться. Не велика доблесть – снимать с себя перед князем шкуру за шкурой.

От взрослых Любеня знал: они, поличи, еще до его рождения ушли в дальние северные земли, подходы к которым защищают непролазные, глухие леса и топкие, бескрайние болота.

И не просто ушли, побили дорогой дружину, посланную вдогонку. Отстояли, значит, свою свободу. Зато теперь живут, как хотят, как старики рассудят, а старейшины приговорят. А у оличей и витичей духу не хватило бросить обжитые угодья, уйти из-под власти князей Юрича. Вот теперь и жалуются на жизнь…

– Эй, полич?! – не отставал губастый. – Полич, а полич, оглох что ли?

– Чего еще? – ответил мальчик, нарочно сделав голос погуще.