Викинги. Скальд

– Ратень, Ратень, Ратень…

И он ясно слышал – зовет кто-то, понимал это сквозь вязкое забытье. Только никак не мог разомкнуть тяжелые, набрякшие веки. Вдруг показалось, что это Сельга, любимая зовет его, ее звонкий голос звучит в ушах.

Волхв дернулся, замотал головой, открыл глаза и тут же наткнулся на взгляд старика.

– Ратень, Ратень… Да проснись ты, что ли… Вот здоров спать…

Несмотря на сумрак в избе, волхв отчетливо различил тень Мары-смерти, накрывшую бледно-серое, без кровинки лицо.

Если раньше богиня лишь трогала старика холодными пальцами, то теперь – окончательно положила на него темные крылья. Значит, совсем скоро, это видно…

Только глаза оставались живыми, осмысленными. Смотрели умно и пристально, словно требуя что-то. И губы шевелились, выговаривая его имя.

– Ратень, Ратень… Слышишь ли меня? – голос слабый, но вполне отчетливый.

– Слышу тебя, князь Добруж! – откликнулся, наконец, волхв.

Старик надолго замолчал.

Ратню даже показалось, что тот опять потерял сознание, вот так, с распахнутыми настежь глазами.

– Значит, узнал все-таки? – спросил старик. – Давно ли?

– Сразу узнал. Почти сразу, – поправился волхв. – Да и мудрено не узнать. Помню тебя, княже, еще по Юричу, хоть ты и постарел, конечно, и сединой оброс. В граде Юриче, среди гридней, я тебя не таким видел…

– А я и был не таким… Князь… – старик явственно пожевал губами, словно пробуя слово на вкус. – Был князь – ныне мордой в грязь… – бескровное лицо скривилось усмешкой – Чего ж не сказался-то, воин?

– Ты не назывался себя, не хотел, значит.

Ну, и я молчал, – попробовал объяснить Ратень. – Думал, не к чему прошлое ворошить. Уж теперь-то…

Старик понял.

– Теперь… – повторил он. – Я умираю?

– Да, князь.

– Сделай что-нибудь, ты же волхв, ты же можешь! Вы, волхвы, ведающие, вы многое можете…

На этот раз волхв помедлил с ответом. Покачал головой, почесал давний рубец вдоль щеки, оставшийся еще с ратных времен.

– Многое, но не все, князь. Обратить судьбу вспять даже богам не дано, ты знаешь это…

Обманывать старика не хотелось. Пусть знает, если пришел в сознание, пусть готовит дух к последней дороге. Князя Добружа, бывшего владетеля града Юрича, во многом обвиняли за долгую жизнь, но его мужество даже враги признавали.

– Впрочем, какой ты волхв… – рассуждал Добруж словно бы сам с собой.