Сердце Охотника

– Чего пришла, самочка?

Она приползает ко мне каждую ночь, и тогда я не задаю вопросов, не пытаюсь ее взбесить, не шучу. Да и Лесс в те короткие часы тише мышки, что живет со мной в клетке, точнее, под ней. Это время перемирия. Каждый из нас выходит из своей траншеи без оружия и с белым флагом. Перемирие обрывается рассветом.

Но сейчас ранний вечер, сумерки еще не загустели.

Лесс швыряет к прутьям ошейник. Лязг металла, запах кожи.

Не устану шутить насчет ошейника – возможно, такой надевают и на бультерьеров, но у меня с ним только одна ассоциация.

– Давай добавим в наши игры немного разнообразия, Лесс. В следующий раз принеси флогер. Нет? Предпочитаешь «снейк»? Может, «хлопушку»?.. Да ладно, Лесс! Неужто не понимаешь, о чем я?! Ты что, в лесу живешь? Плеть, говорю, принеси!

И для пущей доходчивости изображаю, как одной рукой держу за загривок стоящую передо мной на коленях девицу, предположительно, Лесс, а второй – резво стегаю ее по бедрам.

– У-у-у-у! У-у-у-у! – почти по-волчьи завываю я, войдя в роль.

Спектакль заканчивается громким хлопком двери – что можно считать победой. Потому что однажды после подобного представления Лесс вошла ко мне в клетку и зарядила такой хук справа, что я не был уверен, встанет ли моя челюсть на место.

В этот раз я остаюсь без прогулки и без ужина. И хилую печурку теперь мне затопят после полуночи, когда от холода перестанут сгибаться пальцы.

Звуки снаружи стихают, я достаю из щели между бревнами клоки соломы, которые запихал туда вместо мха.

За эту «дверь» в иной мир я заплатил десятками часов своей жизни, занозами, сбитыми костяшками пальцев и парой поломанных ногтей. Зато теперь я сам могу запускать в свою темницу свет. Лунной полосы достаточно, чтобы я снова почувствовал себя человеком.

Вместе со светом в темницу проникает холодный воздух. Я без майки. Всю зиму проторчал здесь, кутаясь в тряпье. Не знаю, почему я все еще жив. Стараюсь не думать об этом, но иногда, в такие тихие морозные вечера, как этот, разрешаю просочиться мысли: а не извечное ли противостояние с Лесс держит меня на плаву?.

.

Достаю из кармана штанов крошечную краюху, твердую, как камень. Половину отгрызаю, вторую кладу на ладонь и, сев у стены, подношу ее к норке в полу. Насвистываю песню «Если парень в горах – не ах…» и не дохожу и до середины, как замечаю между досок бусинку носа и тонкие прутики усиков. Моя Мышь заползает ко мне на ладонь и съедает подношение.