Рыцарь-м*дак

– Благодарю, мне действительно приятно…

– Давайте начистоту, Наум, – сменив тон на почти дружеский перебил он меня.

– Вы тут всё замечательно устроили, и я благодарен за приглашение, но мы все прекрасно знаем, чего ради проводят такие встречи. Я рад, что Вы не стали мне с порога зад лизать, я это очень не уважаю. Вы мне даже где-то симпатичны, – как земляк, который выиграл в лотерею большую сумму денег – а потому, пожалуй, сэкономлю нам всем кучу времени. На экранизацию можете не рассчитывать.

Продажи книги удивительны, как-то вы умудрились угодить в читателя, но в кино это не превратится, по крайней мере, под моим патронажем, – он протянул завёрнутую в упаковочную бумагу бутылку.

Я понял, что привычка быть унизительно откровенными, когда вокруг столько людей, была семейной. А может, он таким образом мстил за сына?

Я немного медлил с тем, чтобы забрать бутылку, пытаясь понять, не унизит ли меня это ещё больше в глазах окружающих. Рассудив, что ниже уже не упасть, а от лишней бутылки отказываться не в моих правилах, я взял виски.

Глядя прямо в глаза режиссеру, сорвал верхнюю часть упаковочной бумаги, открыл бутылку и сделал прямо из горлышка пять или шесть длинных глотков. Виски оказался средним, скорее всего, дешёвым, глотку обожгло, а на языке чётко ощущался привкус самогона, вроде того, что настаивал мой дед в деревне на дубовой коре. Оторвав бутылку от губ, слегка осипшим голосом я произнес единственное, что было в голове:

– Да и, в общем-то, насрать.

Я шёл, отхлебывая из горла, вокруг толпились незнакомые, чужие, чуждые мне люди. Не то чтобы я действительно рассчитывал на успех от разговора. Скорее, не рассчитывал на такую откровенность. Наверно, что-то подобное ощущает хозяйка, пригласившая гостей к столу, которые стали критиковать холодец и пересоленное сало.

«Юрген, дружище, честно, я пытался делать всё правильно. Но они презирают меня, даже если улыбаются».

Вдруг я это резко почувствовал. Моё к ним презрение оказалось обоюдным. До этого мне казалось, что у меня выходит держаться в стороне. Я, как бы демонстрируя свою твёрдую позицию, оставался не вовлечённым, но было ощущение, что уж если мне захочется, я в любой момент окажусь с ними на одной ноге. Но стоило попробовать, и я тут же с размаху ударился о толстое стекло, которое отделяло их мир от моего. Он не принимает меня.