Вера

Шум подъехавшей машины на секунду отвлёк внимание. Он обернулся на звук хлопнувшей двери остановившегося рядом такси и остался на месте, ожидая когда оба – парень, идущий со стороны платформы, и второй, вышедший из такси, – подойдут к нему.

На первый взгляд, троица мужчин может показаться странной, вызвав недоуменный немой вопрос: «Что же связывает этих людей?» Быть может, возраст? Но и по возрасту, на тот же первый взгляд, троица разнится значительно. На самом же деле они ровесники.

Самому старшему почти тридцать восемь, а младший лишь на два с половиной года моложе.

Непохожи всем: внешним видом, темпераментом и поведением. С другой стороны, если принять во внимание, что противоположности склонны тяготеть друг к другу, то нет ничего удивительного в капризе судьбы, навсегда связавшей жизни друзей.

Они знали друг друга давно, с самого детства. Для двоих, Николая и Тимофея, отношения начались с детской дружбы, а третий – Алексей…

Третьего двое сначала считали не то чтобы врагом, но недружелюбно настроенным соперником уж точно.

В этом нет ничего особенного. Алексей – самый старший, да и к тому в детстве – лидер компании соседнего двора. Но об этом немного позже…

Младший, Николай, на фоне товарищей всегда выглядел не очень-то серьёзно. Тридцать пять лет ему никак не дашь. Двадцать пять – да, с очень большой натяжкой – тридцать. Интеллигентного вида, ростом выше среднего, худощавый и энергичный парень.

Улыбчивый и, кажется, дружелюбный, но присмотревшись внимательней, чувствуешь, что перед тобой очень непростой человек, с насмешливым и язвительным характером. Одет вроде обычно, но с каким-то неуловимым шармом: совокупность с одной стороны утончённого вкуса, а с другой – некоторой непутёвой расхлябанности. Показная небрежность в одежде – скорее всего, часть созданного Николаем имиджа. Он – эдакий вечный мальчик со взглядом умудрённого жизнью взрослого человека.

В детстве и юности несоответствие внешнего вида реальному возрасту вызывало у Кольки некоторую закомплексованность. Легко представить себе, что должен чувствовать молодой человек, скажем, двадцати семи лет, когда окружающие его принимают за студента-первокурсника или, ещё хуже – за школьника. Однако к тридцати пяти годам юношеские комплексы Николая уже не беспокоили. Даже напротив, своей моложавостью он чертовски доволен.