Искусство смерти

Они смотрели на труп актера и искали глазами Фрагеманна, но его, как будто бы, и не было в театре.

Глава II

На краю жизни и смерти

RRRR год

Тем временем, город Саратов был окрашен в темно-серые оттенки. Время близилось к полночи. В депрессивном городе шел проливной ливень. Такой сильный ливень был редкостью для города. Казалось, что капли рассекали и без того разбитый асфальт. Обычно, во время ливня в воздухе появляется приятный и свежий запах, который дает воодушевление городу. Но это не про Саратов.

В воздухе стоял отвратительный запах, похожий на запах разлагающихся трупов. На улицах города не было ни одной живой души, ни в одном окне не было видно света, что уж там говорить про уличные фонари. Старые советские жилые дома навеивали тоску и безысходность. Наблюдая такой серый и унылый пейзаж, задаешься лишь одним вопросом – как здесь вообще выживают люди?

На крыше одной из старых хрущёвок еле как стоял некий Борис Пустов. Смотря на этого человека, трудно было сказать – живой он или уже мертвец.

Исхудавший и невысокий мужчина, приблизительно 40-45 лет, но выгладивший на все сто. Его лицо было покрыто морщинами, а кожа совсем сухая и хладная, как у трупа. Взгляд был созвучен с фамилией, а глазные яблоки были алые, как Питерский закат. Из-за затяжной бессонницы, под глазами виднелись темно-синие мешки, которые опускали нижние веки и придавали ему нездоровый вид. Под правым глазом Бориса виднелся синяк, а сквозь левый проходил шрам чуть ли не на все лицо. На сломанном носу приклеен старенький и влажный от дождя пластырь. На голове были неопрятные, оборванные и в некоторых местах заросшие волосы, которые больше походили на солому. В нижней части его лица росла уродливая щетина. Складывалось ощущение, что из бедности, Борису приходилось бриться собственными гниющими ногтями. Во рту осталось пару окровавленных, темно-желтого оттенка и неровных зубов. Этот неживой человек был одет в шинель, которую одевают военнослужащие. На этой шинели сверкали три ржавых медали, а сама шинель была грязная и оборванная в разных местах. На ней явно не хватало пуговиц и швов. Под шинелью виднелась белая испачканная майка, которую в простонародье называют «алкоголичкой». Этот образ дополняли военные, также оборванные и старые, брюки, затянутые обтесанным ремнем с ржавой бляшкой. На ногах Борис носил также военные резиновые сапоги, по килограмму каждый. Эти сапоги также были не в лучшем состоянии и больше походили на старые галоши.