Битум

Воздух играется платьем.

Губы мечтательно пьют.

Гладким пороговым камнем

вечер любуется чуть.

Поручень обняли ткани.

Нежно струится нектар,

и все невидные грани

он наполняет, как дар.

Озеро, сельские нивы…

Первая встреча из встреч…

Бриз, как мальчишка игривый,

вдруг оттолкнул влаги течь.

Капелька выпала к краю,

плавно направившись вниз,

ровно, медово стекая

тропкой прозрачной. Зернист

пенки клубящий надсадок.

Вами, соблазном пленим!

Вкус, что иссушено сладок,

вместе, прошу, пригубим!

Татьяне Ромашкиной

Мученица

Экзема хибары плешивой,

изрезы, терновый карниз.

Сознание с верою живы,

что взорят окошками вниз.

Кровавые раны и шрамы.

И крыши отпавший парик

клоками асбеста. По грамму

кровавят побои. Стан сник.

Паучат сетями решётки.

Подтёки от времени, мук.

Смирение с участью кротко.

И нет ей отбоя от мух.

Зудит гниль, под мышцы засевши.

И тремор от дыр и знобья.

Фундамента пояс осевший

не держит обносков тряпья.

И лампочек муть. Как калека.

Подкрашены тушью глаза,

ресницы и жалюзи-веки.

Печальны судьба, образа

святой и измятой отчизны

под громом разрухи и гроз.

В обличии женской России

веками наглядный Христос.

Мальчик под деревом

Пью сердцевину сырую кореньев,

глядя на крону, расправы ветвей,

бессеменное, без цвета варенье,

что уже кажется пряней, вкусней

с каждым глоточком и вдохом сюжета.

Плавно и вязко, изящно идя

розовым руслом и вкусами лета,

сочным нектаром втекает, сытя.

Лёжа на травке, расправив чуть ноги,

спело вздымая набухшую грудь,

снова и вновь изымаю чуть соки,

чутко вкушая всеженскую суть.

Я отыскал это чудное место,

мило раздвинув два корня на ширь.

И мочковатости ниток так честно

снова вдыхаю, вбирая сей пир.

Листья колышутся, трепет играет,

страстью тревожа красивую высь.

В солнечной неге неспешно питают

сливки прозрачно текущие вниз…

Просвириной Маше

Машунья-вышивунья

Плети сюжет картины

из ниточек иглой

как в дар себе, родимым.