На торный путь

– И как же вы столь сильных людей усмирили? – Не особо поверив в сказанное, измайловец недоверчиво сощурился.

– А просто. – Семёновец разлил всё, что ещё оставалось в штофе, по кружкам. – Как мы пали перед государыней на колени, верховники и не пикнули, иначе б мы их в окна выбросили. Вот самодержица и смилостивилась, порвала кондиции.

– Вон даже как! – восхитился измайловец. – Твёрдая власть – оно на пользу.

– Конечно, вот ты у себя в Малороссии в ландмилиции был, а теперь кто? – усмехнулся семёновец и подытожил: – Личного полка государыни гвардеец!

Завидев в дверях рослого преображенца, семёновец умолк и стал неотрывно смотреть на вошедшего.

Перехватив его взгляд, измайловец тоже стал присматриваться, а тем временем преображенец, направляясь прямиком к столу, за которым сидели гвардейцы, по пути ухватил за плечо пробегавшего мимо полового и коротко наказал:

– Подай штоф!

– Бу-сде, ваша честь… – подобострастно вякнул прислужник и, ловко вывернувшись, тут же метнулся к целовальнику.

Глянув вслед прыткому половому, преображенец подсел к столу и, улыбнувшись семёновцу, спросил:

– Ну, чего звал?

– Да вот… – начал было семёновец и тут же оборвал себя на полуслове, так как из-за спины преображенца возник прислужник со штофом.

Преображенец одобрительно хмыкнул и, берясь за только что принесённый штоф, пристально посмотрел на измайловца.

– А тебя, молодец, как величать?

– Это Нерода Григорий, – ответил за него семёновец и, перехватив штоф у товарища, сам наполнил кружки.

– Григорий, значит?.. – Преображенец скептически посмотрел на измайловца.

– Ага, Гриць. – Нерода широко улыбнулся.

– Из хохлов, выходит? – весело подмигнул преображенец.

– Из малороссийской шляхты, – с некоторой обидой уточнил измайловец.

– Ты чего к парню цепляешься? – начал защищать Нероду семёновец. – Из своих же, не какой-нибудь там немец.

– Ну так и я о том, – примирительно отозвался преображенец и, подняв свою кружку, усмехнулся.

 – Давайте, дрей свинюшкен тринкен квас[1 - Три поросёнка пьют квас.].

– Ты чего это вдруг не по-русски заговорил? – удивлённо спросил семёновец, чокаясь с преображенцем.

– Заговоришь тут, – неожиданно зло отозвался тот и пояснил: – У нас и прежде немцев всяких много служило, а теперь и вовсе: как офицер – то эстонец или курляндец.

– Это не про наш ли полк речь? – вставил и своё слово измайловец.