Лиллехейм. Волчий ветер

Сорокалетнего аптекаря пробудил надсадный кашель. Спохватившись, он подавил рвавшиеся наружу звуки, способные перебудить все семейство. И чем больше он кашлял, тем сильнее болела голова. Хе?лен, обычно спавшая довольно чутко, не проснулась. А вот малышка Фрида…

Матс бросил взгляд на угол спальни, где стояла кроватка четырехлетней крошки. Тонкие полосы уличного освещения, прорывавшиеся сквозь жалюзи, обрамляли тень. Тень стояла на задних лапах и, опустив голову в кроватку, что-то ела. Звуки кормежки, нарушавшие ночную тишину, привели Матса в ужас. Мужчину охватило чувство непоправимой сюрреалистичной трагедии. А потом тень повернулась.

Волк.

Зверь, чьи глаза напоминали вдавленные черные колодцы, направился к застывшему аптекарю. Матс закричал, как обычно кричат в кошмарах, – без звука и без воздуха в легких. Когда тварь, сожравшая малышку Фриду, впилась в глотку аптекаря, тот наконец-то проснулся. Дрожа всем телом, Матс обнял жену, и она, к облегчению аптекаря, взяла его руку. Кошмар сгинул, но мужчина так и не нашел в себе сил, чтобы заглянуть в кроватку младшей дочери.

* * *

Эрик Йе?ртсен курил на крыльце. Для августовской ночи было довольно тепло. Ноготь Гарма пытался сбить температуру до десяти градусов, но ночной воздух уверенно держал все пятнадцать. Завтра Эрику предстояло знакомство с Дианой, и он несколько нервничал. На метеостанцию «Химмелфангер» и сотрудничество с Росгидрометом возлагались большие надежды. Если бы не та спиральная аномалия, черта с два в такую дыру, как Лиллехейм, кого-нибудь направили бы.

Старший метеоролог «Химмелфангера» попытался сделать затяжку и с удивлением обнаружил, что сигарета выпала из пальцев. Чертыхнувшись, полез в задний карман джинсов за новой. Но и сигаретная пачка ударилась о рассохшиеся доски крыльца и провалилась в щель между ними.

Эрик без особого энтузиазма потянулся за сигаретами и замер, разглядывая волчью лапу, заменившую человеческую кисть. Заморгал, пытаясь понять, что видит. Огрубевшие подушечки пальцев. Шерсть, из которой торчали когти.

В спине хрустнуло, и Эрик, подчиняясь внезапной боли, опустился на карачки. Царапнул доски. Новое тело казалось раздутым и чужим – неудобным. Он закричал, пытаясь схватить себя за голову. Лапы скользнули по волчьей морде, из которой, будто из пещеры, со свистом выходил вой.

На крыльце коттеджа извивался и рычал огромный волк, и Эрик смотрел на него со стороны. Таращился на самого себя.

Он рывком сел, запутавшись в одеяле.