Не вооружена и не опасна

– Вознесенская, не смотри так, будто я у тебя деньги отнял и пропил… Эй, эй, Вознесенская, а ну стоять! Не сметь в обморок падать! Мне тогда придется свои вещи тут бросать. Мать твою! Елизавета…

Но дальше я уже не слышала, так как благополучно рухнула в темноту. И не знаю, то ли оттого, что он ЭТО съел, то ли яд уже начал действовать…

Очнулась потому, что меня трясли. Сильно, при этом хлопая по щекам тяжелой мужской ладонью.

– Вознесенская, приди в себя на минуту, а? Мне ключики нужны, срочно! Вознесенская! Мать твою! Ключи где?!

– К-какие?.

.

– Твои, от квартиры!

– В кармане… – еле сдержалась, чтобы не отрубиться сразу.

– Елизавета, девочка моя зеленая… В кармане чего? У меня тылы подмерзают, знаешь ли!

– Джинсов… – Все, больше говорить не могла, так как по горлу снова поднималась горечь, грозившая перейти в большое «буэ».

Виктор опустил меня на холодный бетонный пол. Потом начал шарить по одежде руками, оттягивая все карманы, что попадались ему на пути.

Махонький ключик был обнаружен в самом маленьком, и мужчина, натужно сопя, старался протолкнуть туда свои пальцы, чтобы его выудить.

Благополучно завершив поиск, меня снова подняли и закинули на плечо. Живот больно передавило, рюкзак, застегнутый карабинами поперек груди, дернулся вперед и больно саданул по темечку. Охнув, открыла глаза, и все! Пропала! Перед моим носом маячило роскошное великолепие! Прекрасное! Удивительное! Неповторимое! Голая задница Виктора Гадича Полоза!

Да, неоригинально, зато как звучит! Вообще-то он Гадович, но его иначе как Гадичем и не зовут.

Я самая лояльная, зову шефа Виком или Виктором Гадовичем.

Мышцы на филейной части Полоза перекатывались под кожей по ходу того, как он поднимался по лестнице. А я, не забывая постанывать от накатывающей дурноты, любовалась тем, что в обычной жизни мне видеть было не суждено.

Через минуту осознала, что ног вовсе не чувствую, через секунду-другую чувствительность потеряли руки, живот и грудь.

Еще немного, и онемение поднялось к шее.

Я отвлеклась от разглядывания задницы начальства и заметила знакомые выбоины в бетонном полу. О! Мы на месте! А что мы тут делаем? Это же мой подъезд! Мой этаж!

Язык уже с трудом ворочался, словно я ходила к стоматологу на удаление всей челюсти и меня под завязку накачали «заморозкой».