Оригами. Раннее

Мы так похожи, и, в тоже время, мы такие разные.

Алексей ощутил первые плотские позывы, когда Васику было два месяца. Тогда первую помощь ему охотно оказала коллега по имени Аня. Анна была честной девушкой, потому она почти сразу же позвонила Наташе и сообщила, что между нею и Алексеем возникло чувство, о котором она сама, конечно, сожалеет, но поделать с собой ничего не может. Наталья подала на развод и переехала с сыном в соседнюю комнату. Больше переезжать было некуда, квартира принадлежала блудному мужу.

Когда Аню сменила Вера, владевшая собственной жилплощадью, Алексей съехал сам, любезно позволив бывшей жене проживать в своей квартире в обмен на отказ от алиментов. Потом он снова вернулся. И снова съехал. Его дорожная сумка на колесиках приобрела поношенный вид, но путешественник не унимался. Два раза в год он, утомленный очередными сложными отношениями, отправлялся в Египет, но для этих целей Леша имел отдельный, более фешенебельный саквояж.

Как-то утром, забравшись на табурет и глядя в окно на отъезжающее такси, Вася спросил:

– Мама, а поцему папа все влемя уезает, а когда плиезает, зивет в длугой комнате? Он плохой?

– Нет, сынок, он хороший.

Просто у папы внутри растут очень страшные и опасные бородавки. Их постоянно нужно лечить в специальном санатории. Потому он так часто уезжает. В другой комнате он живет для того, чтобы мы не заразились. Только ты никому об этом не говори, особенно папе. Он очень стесняется этих бородавок и разозлится, если ты у него об этом спросишь. Понятно?

Глаза Василия наполнились ужасом. Недавно они с мамой смотрели передачу про лягушку-быка. Тельце странного создания было покрыто отвратительными бородавками. Мысль о том, что у загорелого и цветущего папы внутри такие же наросты, поразила детское воображение. С тех пор Вася больше не пытался искать контакта с отцом, а лишь сочувственно поглядывал на него со стороны. Алексей, казалось, сам был этим обрадован, так как его заметно раздражали бесконечные Васины «поцему».

– Ну-с, давайте-ка глянем на наш снимочек, – сказал пожилой хирург, когда пострадавшие снова вошли в кабинет. – Ну что, на этот раз нам повезло, всего лишь ушиб. Ни трещины, ни перелома.

– Ушиб! – радостно повторила Таша, так, будто ей сообщили о свалившемся на нее внезапно большом наследстве и едва не захлопала в ладоши.

Медсестра, дородная тетка со зверским выражением лица, ткнула ей в руки листок, исписанный мелким почерком.