Пес-1. Приметы бойца

– Опомнись, Костя!

Лицо Крестелевского стало пепельным. На впалых щеках хронического язвенника прорезались глубокие морщины. Скулы напряглись. Блеск чистых голубых глаз приняли сталистый оттенок.

На мгновение потерявший от побоев сознание, Широк пришел в себя. Схватился за опаленную голову. Злобно застонал.

– Ну, Крест! Ну, сучий потрох! Ты у меня попомнишь, живоглот!

– Вышвырните эту падаль. – Приказал Крестелевский телохранителям. – Киньте в машину, и пусть не попадается мне на глаза. Только так!

– Константин Валерианович, милый, грех гневаться в день своего юбилея, – пропела сиреневая невеста бархатистым грудным голосом.

Крестелевский достал темно-синий носовой платок, обернул обожженную ладонь и поднял беспощадные глаза на королеву юбилейного пиршества.

– И ты с ним, дорогуша, мотай с глаз долой.

– Костя! Я не изменяла тебе! Клянусь всеми святыми! Я не виновата, если нравлюсь многим мужчинам! Разве можно за это избивать невинного человека!

Гости с явной тревогой скрестили пронизывающие взгляды на ярко раскрашенном лице юной любовницы.

Посодействовать или промолчать? Промолчать или посодействовать этой блестящей интриганке, почти добившейся в свите Креста перспективного положения невесты.

– Детка, будь умницей. Потом поговоришь с хозяином. – Рыжий Телохранитель, по кличке Курок, красной пятерней легонько лапнул хрупкое, плечико негодующей пассии шефа.

– Да пошел ты, кретин… – Деловито огрызнулась сиреневая девушка.

– Катерина, не возникай, прошу тебя, детка… – Настаивал ласково Курок.

– Костя! Остынь! Я тебе не шлюха какая-нибудь. Ты обещал обвенчаться! – Королева пиршества подбоченилась, выпятила грудь и горделиво тряхнула облаком прически.

Курок подхватил девушку подмышки так резко, что у тесного бюстгальтера с треском отскочила застежка. Две загорелые удлиненные груди выскочили из глубокого выреза крепдешиновой кофточки навыпуск. Они явились на свет как два продолговатых экзотических фрукта, покрытых атласной кожицей.

– Пошел вон, скотина!

Катерина ловко размахнулась ножкой, вооруженной лакированной узконосой туфлей.

Пнула Рыжего в пах… Тот крутанулся волчком на месте и, сдавленно подвывая от боли, на полусогнутых засеменил в заросли Иван-чая. Гости зашипели. Крест улыбнулся.

Катерина подала Ширку руку. Он встал на ноги. Его покачивало. Девушка "под локоток" повела торгаша к стоявшим поодаль машинам.

Телохранитель, Геннадий, посмеиваясь в щеголеватые усики, подбросил в огонь сушняка.