Ник, и всё прочее…

И он понял, что писательство – это и есть сотворение мира, лежащего где-то за гранью действительности, но мир придуманный в данном случае реальнее сущего, в котором всё временно и всё – ложь, скрытая множеством масок – каждый творит свою маску, отличную от других.

Он понял, что не хочет, не может жить ложью, но не знал разницы между ложным и истинным. Он видел, что прокламируемая правда, ПРАВДА с большой буквы – оборачивается чем-то страшным и вывернутым. А ложь – то, что декларировалось, как ложь, обвинялось во лжи, зачастую была похожа на страшную истину.

******

Имя, данное родителями при рождении – БОРИС, человеку не нравилось. Люди наполняют имена каким-то непонятным эмоциональным содержанием, зачастую мистическим. Звучание имён рождает ассоциации с непонятным привкусом. Слышишь имя, и помимо воли чувствуешь определённые запахи, ощущения. Иногда, глядя на человека, уже слышишь его имя, и это создаёт отношение к нему. Потом очень удивляешься, услышав его истинное имя, совершенно не определённое, нейтральное.

Интересную систему использовал Итало Кальвино в «Космикомических историях» – просто набор латинских символов, примерно – VSIMRF; z [. Какая-то фантасмагория, освобождение от условностей и полная свобода для воображения.

У Ильфа и Петрова в «12 стульях» он увидел: – «… режиссёр театра Ник. Сестрин.» Это ему понравилось, он стал называть себя так, и пусть думают, что хотят. Человек сам должен давать имена себе и окружающему. Называя предмет, явление или живую тварь, человек показывает свое отношение и восприятие, то есть он даёт характеристику самому себе, а глядя шире, определяет своё место в мире.

******

Себя Ник определил только на четвёртом десятке своих лет. Где-то он прочитал, что человека можно и должно считать взрослым только по прошествии тридцати лет жизни. Хорошо это или нет – неизвестно. Непонятен сам термин, кого можно считать взрослым и как это определяется. Некоторые люди уже появляются на свет глубокими стариками, другие до смерти остаются детьми.

– «…страшнее истин нас возвышающий обман…» —

Ложь Ник никогда не принимал. Не мог. Люди врут всегда. По поводу и без него. Врут, когда надо, и так – между прочим. Когда это даже совсем не нужно, будто принуждаемые к этому внутренним законом, а на самом деле просто давая себе мнимое превосходство над окружающими.

Ник не мог врать. Родители никогда не заострялись на этой теме.