Ушелец

– Нет! – он испуганно схватил меня за руку. – Не смотреть! Надо… Кто-то другой. Перевернет, пусть. Потом собрать. Перевернуть. Потом смотреть. Можно…

Я несколько опешил, настолько правдоподобным казалось выражение испуга в его глазах.

– Ну ладно, – с сомнением протянул я. – И сколько вы хотите получить за это чудо?

– Мало, – с готовностью ответил он. – Сколько есть… Не жалко…

С трудом удерживая коробку одной рукой, я, не глядя, вытащил из кармана брюк какую-то купюру. Как оказалось, полтинник.

– Вот, – я протянул ее незнакомцу.

 – Хватит?

– Спасибо, – он резким движением схватил купюру и смял в кулаке.

Кажется, я по обыкновению сильно переплатил.

– До… Нэээ… Свидания.

Он развернулся и быстрым шагом направился прочь, нырнув в лабиринт из торговых рядов, палаток и лотков. Уже через полминуты я потерял его из виду.

Как напоминание о нем, остался только серый бесформенный мешок. Он по-прежнему валялся на асфальте, прямо посреди лужи, и редкие прохожие обходили его стороной.

Из задумчивости меня вывело появление автобуса.

Он подкатил к остановке, обдав приливной волной из прибордюрной лужи тесную толпу ожидающих граждан. Толпа запоздало отшатнулась и, как только начали открываться двери в салон, устремилась вперед. Наступил отлив.

Стоять, держась за поручень одной рукой и зажимая под мышкой большую тяжелую коробку, было неудобно. Когда автобус подпрыгивал на кочках, становилось слышно, как внутри коробки что-то пересыпается с негромким, сухим стуком.

Чувствовал я себя – да и выглядел, наверное, – довольно нелепо.

По-прежнему 0.

На звук открываемого замка из кухни принеслась Танюшка, закружилась, обвилась вокруг, отклонилась, подставляя щеку.

– Погоди, дай я хоть ботинки…

Послушно отступила. Заметила прислоненную к стене черную коробку.

– Ой, а это у тебя что? – я не успел ответить, я сосредоточенно пытался развязать мокрый шнурок. – А я тебе суп на завтра приготовила. Я молодец?

– Как суп? – Я замер, держа в руке первый отмотанный виток шарфа.

Осталось еще два. – А сама?

– Ну, я же тебе уже говорила, – ее голос стал вкрадчивее. Танюшка опустила глаза, отобрала у меня конец шарфа, принялась помогать разматывать. – Я сегодня еду ночевать к Лене. Ей сейчас нельзя оставаться одной. Ты же знаешь, как она переживает свой разрыв с мужем…

– Ах, конечно! Прости, я немного… Знаешь… – я не знал, как избавиться от охватившей меня неловкости. – Могу я обратиться к тебе с одной необычной просьбой.