Мандрапапупа. Криптоапокриф северо-украинской традиции Непонятного

А салон кожаный, двухэтажный? С вентиляцией, подсветкой, подогревом и телевизором? То есть, если что, от скуки там точно не умрёшь, да? И ещё такой важный момент: у «народного» гроб с карманами или без? Хорошо, когда они внутренние, но и внешние, пожалуй, тоже не помешают. Ой, чуть не забыл спросить о главном! Когда нам уже сделают спецкладбище для «народных» и «заслуженных»? Элите, знаете ли, западло лежать рядом с чернью.

Посеревший сопелье засопел, задёргал щекой и, процедив, что у него ещё «куца дел», поспешил завершить аудиенцию.

Я вернулся домой с решением выкинуть к чёртовой матери все свои рисунки и больше не ходить к мазилам, киснущим в прокуренных мастерских ради надбавок к пенсиям и «хороших» мест на кладбищах.

Из соседней комнаты вышла мама, оценила мрачность моей физиономии и вдруг спросила:

– А почему ты не сходишь к Грише?

– В смысле? К какому ещё Грише?

– Ну, к Грише Стожару!

Я понятия не имел, о ком речь. Оказалось, мои родители знают его давным-давно, с тех незапамятных времён, когда он пришёл работать художником-ретушёром в редакцию, где и корпит по сию пору.

А недавно была его первая выставка в местном Художественном музее. Выяснилось, что он картины пишет и довольно большие! Правда, картины эти, мягко говоря, неоднозначны. Хотя и забавны. Местами.

– Есть в ваших рисунках что-то общее, – добавила мама. – Вот прямо сейчас бери и неси ему свои шедевры. Он, вообще-то, мужик толковый, знающий. Может что-то дельное посоветует.

И, спохватившись, добавила ещё кое-что:

– Только он очень выпить любит.

И уговаривать умеет. Так что ни в коем случае не соглашайся, если предложит. Отказывайся наотрез. Скажи, что непьющий, спортом занимаешься. Вобщем, ври что хочешь, только не пей с ним.

– Да ладно, тоже мне проблема, – беспечно ответил я, застёгивая куртку и вспоминая сколько было выпито в бесплодных беседах с санти-мэтрами, чьё сакральное отношение к спиртному однажды выразилось в эмоциональной фразе, брошенной самым титулованным из них, Рыгором Ферапонтычем Мездрыщенко, в адрес коллеги, отказавшегося участвовать в застолье под предлогом необходимости завершить работу над натюрмортом, заказанным под цвет чьих-то штор:

– Шо воно там намалюе, якшо воно не п'е?!

Пройдя адские круги пьянок с базарными торгашами и районными манкуртами, но так и не изведав всех «прелестей» похмелья, я наивно воображал себя эдаким утёсом, о который разобьются алкогольные волны любой степени крепости.