Возлюби врага своего

Через три дня пальцы синели, покрывались водяными пузырями, а потом отваливались сами по себе, и ты к своему удивлению не чувствовал никакой боли. Да, ты не чувствовал боли – ты впадал в предсмертный ступор. Ты не мог осознать, что такого происходит с тобой. Если тебя не успели эвакуировать в полевой лазарет, через несколько дней ты превращался в ходячий труп. Гангрена пожирала твои конечности, и ты уже не в силах был остановить процесс гниения всего тела.

Вот в таком кромешном аду, в условиях двухмесячной блокады мы столкнулись с несгибаемой силой и духом русского солдата, который мечтал уничтожить нас.

Основные силы группы армий «Центр», которые рвались к Москве, в декабре были отброшены от столицы. До самой весны мы оказались запертыми четвертой и третьей ударными армиями от Ржева до Великих Лук. Тогда нам казалось, победа близка, и мы уже видели красные звезды на кремлевских башнях. Но русские, собрав несметные силы, отбросили нас от захваченных рубежей на десятки и сотни километров по всей линии фронта. Нашей восемьдесят третьей дивизии, под командованием генерала Александра фон Зюлова «повезло» наступать на фланге, между группой армий «Центр» и группой армий «Север». Пехотный полк, в котором мне довелось служить, расквартировался в кирпичных подвалах древних русских церквей и в купеческих домах одного из провинциальных городов, который русские называли Велиж.

Не пройдет и двух месяцев, и берлинские военные «писаки», окрестят этот город «мертвым». Они придадут ему статус непобедимой крепости. Вот такая роковая случайность спасла наш двести пятьдесят седьмой пехотный полк восемьдесят третьей дивизии от полного уничтожения.

Когда летом сорок первого года мы вошли в город, мы не успели даже обустроиться. Мышеловка захлопнулась. Большевики силами дивизии, ловко обложили нас со всех сторон, подтянув силы четвертой армии. Выбив наши силы с окраин, русские основательно заблокировали нас внутри города. Велиж задолго до событий на Волге, превратился в маленький «Сталинград» на Западной Двине.

Три месяца блокады для меня и моих боевых товарищей стали настоящим испытанием стойкости и доблести германского духа. С того момента, как мы встретили рождество и до самой середины апреля сорок второго года, большевикам удалось обрезать нам все связи с внешним миром.

Будучи запертыми в подвалы блиндажи и окопы мы продолжали слепо верить в тот счастливый момент, когда нам на помощь придут свежие силы и помогут нам разорвать эту чертову блокаду.