Последний часовой

Последний часовой

Ольга Игоревна Елисеева

Исторические приключения (Вече)

Отгремели выстрелы на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Виновные арестованы. Началось следствие. Судьи пока не знают, что перед ними: неудачный дворцовый переворот, военный мятеж или новая французская революция? Поведут ли нити расследования к высшим должностным лицам, членам царской семьи, за границу? Генерал-адъютант Бенкендорф ведет секретное делопроизводство, материалы которого по окончании следствия будут сожжены. Остается только догадываться, что за тайны Николай I не захотел передать потомкам.

Ольга Елисеева

Последний часовой

© ООО «Издательство «Вече», 2015

© Елисеева О. И., 2009

© ООО «Издательский дом «Вече», 2009

* * *

Пролог

Санкт-Петербург. 13 июля 1826 года.

Все было кончено.

Веревки перерезаны, и уже остывающие тела спущены на доски.

Рассвет разгорался. Пятый час утра в июле ясен и свеж. Бриз с залива еще не поднялся, лелея покой отступающей ночи.

В три, когда осужденных вывели, едва развиднелось, и люди с трудом могли рассмотреть собственные руки. Только тяжкое бряканье кандалов убеждало, что они не спят.

Часовые молчали. Священник в предпоследний раз подошел с крестом.

– Ведете пятерых разбойников на Голгофу? – усмехнулся Муравьев-Апостол.

– Покайтесь и будете одесную Отца.

– Поздно, батюшка. Да и разве мы не каялись? – Он говорил правду. Каждого из пятерых обнадеживали помилованием.

Бестужев-Рюмин плакал. По городу разнесся слух, что самому младшему из приговоренных восемнадцать, и государь решился его пощадить. Но в двадцать пять человек способен отвечать за себя, и император соизволил особо обратить внимание, сколько народу вовлек в политический разврат этот юноша.

– Полно, – ободрял друга Муравьев. – Недолго осталось. Там уж будем вместе.

– И то перед Богом грех, – всхлипнул Бестужев.

Подполковник потупился, но не отступил от него.

Рылеев шел с поднятой головой. Он был жертва при заклании и верно понял свою роль.

– Я умираю как злодей, да помянет меня Россия!

Каховский молчал. Он все сказал на следствии. Горько сожалел о Милорадовиче. Негодовал на покойного императора. Уверял, что дальше будет хуже. Видел слезы молодого царя. Слышал его отзыв: «Это человек, исполненный самой горячей любви к родине, но законченный изверг».