Агнешка

И, не дожидаясь ответа, тут же продолжила:

– Пётр Витольдович, слышали ли вы что-нибудь о художнике Монашкине? Очень талантливый и благочестивый молодой человек!

– Признаться, я впервые о нём слышу, – любезно ответил Пётр Витольдович. – Но, если он и в правду талантлив, я уверен, что в скором времени мы прочтём о нём в газетах.

После этих слов Анфиса Карловна часто закивала головой, давая понять Петру Витольдовичу, что она разделяет его мнение. При этом шишка седых волос то и дело скакала на её узкой голове.

– Анфиса Карловна, вы это о ком?! – с другой стороны стола послышался вальяжный голос художника Каралькина. – Кто этот Монашкин?! Один из тех шарлатанов и бездарностей, которые называют свою примитивную мазню особым видением?

При этом Каралькин ехидно улыбнулся, все гости зашептались и послышались смешки.

И без того навыкат, по-старчески мутные, глаза актрисы округлились, а шишка на её голове задрожала от возмущения.

– Как это понимать, Николай Ильич?! – взвизгнула Анфиса Карловна.

 – Вы допускаете, что какой-то шарлатан смог бы привлечь внимание моей уважаемой персоны?!

И тут глаза гостьи вытаращились так сильно, что она стала походить на китайского мопса. Увидев это, Каралькин решил промолчать.

– Николай Ильич! – произнёс Пётр Витольдович, дабы вступиться за бедолагу Монашкина. – Не вижу повода недооценивать это молодое дарование. Согласитесь, у молодёжи всегда есть козырь – время.

Услышав это, Анфиса Карловна снова подобострастно закивала головой.

А набивший рот билгорайским пирогом Каралькин только развёл руками, не имея возможности что-либо ответить.

Гости практически доели суп-пюре, и к столу подали треску.

Заскучавшая Агнешка заметила, как виолончелист Нахалов что-то шепчет на ушко балерине Стручковой. Балерина хихикала, прикрывая ладошками своё разрумянившееся личико, на котором под правым глазом красовался жёлто-зелёный синяк.

– Что это у вас под глазом? – громко с искренним любопытством спросила Агнешка.

Веки балерины вздёрнулись вверх, и на лбу проступили капельки пота.

– Неудачный «па де пуасон», – смущаясь, ответила гостья. – Извините, я припудрю носик.

После этих слов она быстро встала из-за стола и направилась в уборную.

Дабы смягчить неловкую ситуацию и отвлечь внимание от стушевавшейся барышни виолончелист Нахалов встал, смахнул с густых усов крошки и громко хлопнул в ладоши.

– Господа! – произнёс он. – Сегодня все обсуждают только одну новость.