Покинутый замок

Перед смертью она поручила мне заботиться о тебе. Вот ее письмо.

Доминиканец протянул листок Бартоломе, словно предоставляя мальчику возможность самому убедиться в справедливости своих слов. Однако Бартоломе не взял письма, он отступил на шаг, как будто не хотел, чтобы его рука хоть на мгновение коснулась костлявой руки монаха.

– Хорошо ли ты умеешь читать?

– Да, святой отец.

– А писать?

– Хорошо, святой отец.

– С чего бы?

– Падре Гонсало, наш приходской священник, занимался со мной.

– Вот как! А что, этот падре Гонсало, отличал Accusativus от Dativus’a?

– Отличал, святой отец, – голос мальчика задрожал от ярости, – и, могу вас заверить, я отличаю тоже.

– Выходит, я имею дело с ученым человеком, – коротко, резко рассмеялся монах, – подойди ближе! Я сказал, ближе! К столу!

Бартоломе нехотя сделал два шага вперед.

– Возьми перо. Пиши. «Я обещаю во всем слушаться своего многоуважаемого дядю, Доминго Вальеса, инквизитора города Толедо. Отныне его воля будет для меня единственным законом».

Написал?

– Да.

– Действительно, ни одной ошибки, – пробежав глазами строчки, заметил монах скорее с сожалением, чем с похвалой. Видимо, он предпочел бы найти предлог для придирки.

Брат Доминго ненадолго задумался, на его тонких, бескровных губах появилось подобие улыбки.

– Будем считать, – сказал он, – что ты дал клятву.

– Я ничего вам не обещал! – воскликнул мальчик.

– Во всяком случае, вот это написано твоей рукой.

– Это ничего не значит!

– Конечно, – зло усмехнулся монах, – для рода де Сильва клятвы никогда ничего не значили.

И если ты пошел в их породу, это не сулит ничего хорошего ни мне, ни тебе! Во всяком случае, я приложу все усилия, чтобы сдержать слово, данное моей покойной сестре и воспитать ее сына, и, к несчастью, моего племянника, истинным сыном нашей святой матери-церкви. Твой отец, чтоб ему вечно гореть в аду! – был человеком нечестивым и порочным. Три страсти владели им: игра, женщины и вино! Его душа досталась дьяволу! Твой мать, добрая и благочестивая женщина, была, к сожалению, слишком слабой… И если твой отец попросту не обращал на тебя внимания, то она потакала всем твоим прихотям, ведь так? Могу себе представить, каков получился результат! Ты наследовал пороки твоего отца, но вряд ли – добродетели матери…

– Но вы меня совсем не знаете! – запротестовал было Бартоломе.

 – Вы же видите меня второй раз в жизни!

– Этого вполне достаточно, чтобы понять, кто ты таков! – отрезал брат Доминго.