Музыкантша

Потом группа распалась, я устроилась официанткой. Там ты меня и нашел. Но дома я подвала надежды, между прочим.

– Где это – дома? В Кукуево?

– Тебе–то какая разница! В Кукуево, ни в Кукуево! Люди везде живут. А здесь я уже три года существую, надоело мыкаться по съемным квартирам. А тут ты… и беременность эта. Я подумала – это шанс.

– А ты стерва.

– Не более, чем ты и кто – то еще. А то все у нас вступают в брак по большой и чистой любви! Я и не знаю, есть ли такая? У вас, у мужиков, одно на уме, куда бы член свой пристроить.

– А у вас, у баб? Для кого бы ноги половчее раздвинуть… Заткнулась бы лучше!

– Нечего мне рот затыкать! Я тебе не раба подневольная!

Эд устало закрыл глаза.

– Ладно. Хватит гнилые базары разводить. Заводиться не хочу. О ребенке почаще вспоминай!

– А ты – то что о нем так печешься?

– Ну, мой все—таки. Сына хочу. Мальчика. Надоели бабы эти кругом. Сам без отца рос, знаю, что это такое. Поэтому сына своего не брошу! А ты что про меня подумала? Комнатка мне нужна? Как же! Нужна, не спорю, но вряд ли за комнату стоит такую дрянь как ты, терпеть! А сын, сын он того стоит.

–Вот разошелся! Как испорченный самовар! Остынь. – Марго потеряла интерес к спору, снова переключившись на пиво. – А если девочка будет?

– Нет. Я сказал, нет!

– Ну, это не тебе решать, уже как есть, так и будет. И давай без истерик!

Эд налил себе пива и залпом выпил стакан.

– Хорошо, видно будет. Не дрейфь. Ты с работой что, совсем завязала? Мать говорит, может тебя временно пристроить, до декрета, чтобы деньги получать. Ты как?

Марго равнодушно пожала плечами.

– Почему и нет? Кем?

– На легкий труд. Кабинеты там убирать у начальства. Пыль стирать, на звонки отвечать.

– Секретаршей, что ли?

Эд замялся.

– Вроде того. Только секретарша у главного есть, она занята постоянно, а у зама нет, кофе подать некому, короче…

– Ладно.

– Нет. Но на декрет заработаешь.

– Валяй. Скажи мамаше, я согласна.

– Ну и молодец.

– Конечно. – Марго томно закатила глаза, и облизнула губы языком, ее разморило от пива.

От Эда не ускользнуло это движение ее языка, и в нем проснулось желание. В его глазах Марго было глубоко порочна, но именно это и делало ее такой желанной.