Агартха

Тогда он, не в силах справиться с усталостью многочасового перехода, снял с плеч рюкзак, вытащил оттуда примус и решил вскипятить себе чай. Он разжег огонь и поставил на него небольшую алюминиевую кастрюльку, в которую нагреб немного снега. Когда вода закипела, он всыпал туда заварку и выключил примус. Чай немного согрел его внутренности, а по всему телу разлилось приятное тепло.

Мужчина начал клевать носом, отяжелевшие веки сами собой наползали на глаза, и поднять их не было никаких сил. Он знал, что нельзя спать, что это губительно для него, но совершенно не мог сопротивляться.

Уже засыпая, его угасающее сознание послало последний импульс в мозг, разбудивший вялую мысль, о том, что дух гор все-таки одержал победу… Но мужчину это, похоже, уже не волновало. Им овладели апатия и безразличие ко всем тайнам этого мира вместе взятым. Он скорее даже не понял, а ощутил, что самое главное в этой жизни – это покой. Покой и безмятежность. Он достиг их, так чего же еще ему желать? Что за нелепую цель он поставил перед собой, и зачем ему эта непонятная страна? Что он хочет там увидеть? Для чего она ему? Разве она даст ему такой покой и такую безмятежность, в которой он пребывает сейчас? Нет, конечно нет. По той простой причине, что его нынешнее состояние – это и есть наивысшая точка покоя, полная остановка, абсолютный ноль. Никакого движения, ничего, просто белый цвет, разлитый по всему пространству. Он сейчас в колыбели мира, в его начальной точке, он сам и есть эта самая точка, и снег, и ветер, и даже безупречный белый цвет…

Фигуру мужчины, сидящего на рюкзаке, почти полностью занесло снегом.

Он выглядел словно холмик на ровной, как стол местности. Но снег равномерно сыпался, не думая прекращаться, и казалось, что скоро этот холмик сровняется с землей, не оставляя шанса человеку, погребенному под ним, увидеть когда-либо солнечный свет.

Когда мужчина уснул, в снежной пелене наметилась размытая серая точка, похожая на причудливого спрута.

Но постепенно эта точка росла, пока не превратилась в отчетливую человеческую фигуру. Фигура замерла в некотором отдалении от замерзающего путника и стала молча созерцать. Это был старик с белой бородой и волосами, такими белыми, что они едва были заметны на снежном фоне. Рядом со стариком выкристаллизовалась собака с белой шерстью и голубыми глазами. Старик и собака молча смотрели на человека, не пытаясь его окликнуть или подойти поближе.