Иногда

Тёмно-бардовое покрывало на кровати, чуть приоткрыта дверца шкафа – он так и не сделал новые петли, хоть она просила. Туалетный столик в самом тёмном углу комнаты. Он подошёл и взял расчёску с её волосами. Слёзы подступили к глазам, и он дал им волю. Он даже сдержался на похоронах, а сейчас нет. Там на него смотрели какие-то чужие люди. Что-то болтали, выражали соболезнования, а он их ненавидел, закипал внутри и не плакал. Какие-то полузнакомые бабки вытирали глаза, а он смотрел на гроб, на её лицо и не верил, что это она. Даже не похожа. Смерть изменила её. Очень. Жизнь ушла. И из него тоже.

Виталий прижал руки к щекам. Щетина кололась. Он не ходил на работу и не брился. Начальник дал отгулы, а если бы не дал, он бы всё равно не вышел. Не мог выйти. Он не хотел видеть других людей, да и себя тоже. Мужчина с отвращением посмотрел в зеркало:

– Теперь ты никому не нужен, – горько выдавил он и усмехнулся. – А в бороде-то уже седина. А ты всё хорохорился перед нею, хорохорился – говорил: «Какие внуки?! Я в самом расцвете сил». А теперь что? Внуки будут ли неизвестно, но у них точно не будет бабушки.

Среди щетины действительно то тут, то там виднелись белые волоски, хотя волосы на голове оставались по-прежнему чёрными, как воронье крыло. Но борода, которую он обычно сбривал тщательно каждое утро, выдавала, что не за горами то, чего он боялся – ведь он столько не успел. Столько хотел сделать и не сделал. Петлю, купить землю, родить детей, сказать хорошие слова, сказать, что любит…

На окне любимые герани мамы. Он подошёл и посмотрел на закатное небо. Ярко-фиолетовое, а к горизонту светло-оранжевое. Она любила смотреть на закат. Виталий зарычал, будто раненый зверь, и горшки полетели на пол. Один за другим. Первый, второй, третий, четвёртый и последний – пятый. Осколки разлетались вместе с землёй. Но Виталию было всё равно. Он вылетел из комнаты и даже не закрыл дверь. Смартфон занял руки, но не отвлёк мысли. Засветился экран. Любимый мессенджер. Последнее сообщение от мамы десятого июня: «Привези мне яблок и зубную нить». Сообщение пришло в два часа ночи – она там плохо спала. И он приехал с пакетом яблок, а ещё соком и мандаринами. Но пакет не взяли. В пять утра женщину перевели в реанимацию. Больше он с нею не говорил.

Перед Виталием светились последние его слова к ней: «Хорошо, мама. Завтра до работы заеду. Часиков в девять».

Виталий сглотнул и начал набирать сообщение:

– Мама, прости меня.