Маски любви и смерти

Алёна, сама вся как акварель Бакста, отрешилась ото всего, ушла в затягивающую глубину белого листа… Путь от схемы – к творчеству – некое раздвоение сознания и действия – одна часть, рука, штрихует, сопоставляет, соизмеряет; другая – глаза, с изумлением наблюдает волшебство возникновения, всплывания изображения из глубины белого пространства, соткАние образа, – подобно тому, как из глубины всплывает русалка… Нет, точнее – как в фотопроявителе (если кто ещё помнит) постепенно проступает картинка, чёрно-белое изображение… Как в мареве пустыни – проступает и сгущается почти до осязаемости – мираж… Чудо творчества! На учебном рисунке? Да, говорит внутренний голос, да, на любом рисунке.

Кажется, прошло 10—15 минут, но звенит звонок, прошло 2 академических часа, 90 минут. Время – субстанция непостоянная, способно сжиматься и растягиваться… Натурщица накидывает халат, мы выходим в коридор и все как один утыкаемся носами в развешенные по стенам нам в назидание рисунки Рембрандта и Леонардо, в очередной раз пытаемся разгадать тайну их мастерства, постичь чудо возникновения изображения из ничего.

Павел бормочет, вращая кистью руки: «…наша аппаратура всегда с нами – глаз-рука, карандаш-бумага и что-то ещё…». Длинный Цветков договаривает: «что-то ещё – это акт творчества…».

Андрей, задумчиво: «… акт творчества – это сублимация эротической энергии по Фрейду». Седой Панасюк топорщит усы: «…какой акт творчества? Рядовая обнажённая натура в очках…» Я еле удерживаю реплику, что, раз тебе, Макарыч, это не творчество – так вот гипс, а не живое тело у тебя и получается, но молчание – золото, зачем старика обижать. Он мечтает получить диплом и клянётся рисовать только пейзажики с берёзками, не посягая на портреты.

Звонок. Идём обратно в класс, натурщица допивает свой чай, выпрастывается из кресла и халата, воздвигается на подиум, ставит ступни в меловые контуры, кто-то врубает мощную подсветку, и снова – потрескивание ламп и шуршание грифелей. Обычно на первых сеансах новой постановки только это и слышно, нам не до разговоров.