История одного Ангела

Все это время отец учил меня; благодаря его суровому характеру и военной выправке все мои жалобы и вопли пресекались на корню. Я по натуре своей был мягким, добрым, слизняком и размазней. Если бы я жил в XXI веке, то меня бы обязательно сочли за «эмо». Я не был готов к тому, что предложила мне жизнь.

Итак, одним осенним утром отец заявил мне, что мы идем на охоту. Ужас охватил меня: я не любил это занятие, отец ходил охотиться всегда без меня, а сейчас…

– Будем учить тебя охотиться, – громко сказал он, когда мать, суетясь, бегала от печки к столу и обратно.

Анисья, как всегда, сидела с малышом: тогда он еще был жив, когда все это происходило. Тереза пошла за водой, а Паула кормила ту немногочисленную животину, что выжила у нас. Мне не хотелось есть, страх сковывал руки и ноги. Меня тошнило от мысли, что я должен взять ружье и стрелять, но сказать отцу я этого не мог. Мать, заслышав то же, посмотрела на мужа с ужасом и сказала:

– Ему всего десять.

На что отец ответил:

– Как раз, что будет из него дальше, что будет с вами, если меня заберут вновь воевать? Он мужик, и он – главный в мое отсутствие, он должен уметь держать оружие и уметь охотиться, чтоб прокормить и себя, и вас.

Услышав это, мать побледнела, она всегда начинала переживать, когда речь заходила о службе отца и его долге. А отец продолжал:

– Подрастет, отдам его учиться на военного. Нечего ему тут в губернии просиживать штаны.

– Но если он не пойдет по твоим стопам? – возразила мать. – Может, ему в науку пойти.

Он, видишь, какой смышленый у нас.

Это была правда: на военного я учиться никак не хотел, а насчет смышлености – в нашей школе, куда я ходил с сестрами учиться, я и в правду был лучшим, хотя этого никто не замечал, не замечал и отец. Меня это не расстраивало, но угнетало. Ему нужен был другой сын, не такой, как я.

– А вот подрастет, сам поймет, что к чему, – ответил на реплику матери отец.

Мать ничего не сказала, лишь тяжело вздохнув, поставила на стол блюдо с пирожками.

Меня всего трясло, как на холоде. Поковыряв в тарелке ложкой и съев для приличия немного каши, запив молоком и сжевав хлеб, я уже хотел исчезнуть куда-нибудь с глаз отца, но не тут-то было. Остановив меня командным тоном, он сказал:

– Иди, собирайся, когда я выйду из дома, ты должен быть уже готов.

Кивнув, я убежал в свою комнатку. Сев на кровать и обняв себя за плечи, я пытался унять дрожь. Отец внушал мне страх и уважение одновременно.