Наконец-то я люблю

Взаимопонимание убегало из нашего дома как песок сквозь пальцы, и незаметно для нас наш брак стал держаться исключительно на долге перед дочерью. Как сын, выросший без отца и воспитанный матерью, которая из кожи вон лезла, чтобы исполнять роль обоих родителей, я даже мысли не мог допустить, чтобы бросить своего ангелочка, совсем не виноватого в том, что его родители поспешили в своих действиях. Я поклялся, что мой ребенок не будет расти один и не узнает этой печали и чувства брошенности. Но не уверен, что поступил правильно. Разлад между матерью и отцом не стал лучшим показателем дружной семьи.

Моя молодая жена с самого начала отношений не захотела переезжать на мою родину. Она открыто заявила, что не родилась для того, чтобы просыпаться с петухами и жить там, где каждый все друг о друге знает. Деревенский устой, в котором приходится здороваться со всеми встречными, был ей не по душе. На контакт с моей родней Лукресия шла лишь по принуждению, после долгих скандалов. Таким образом мы остались жить в Риме, изредка навещая мою семью по удобному случаю. Но чаще всего я брал дочь и приезжал с ней к родным на выходные, без жены.

Глава семьи, мой дед, не был доволен моей семейной «идиллией», но он души не чаял в своей единственной правнучке, так что относился ко мне благосклонно. Лишь иногда недовольно качал головой и цокал языком, говоря, что это несчастье, что настоящие итальянские семьи так не живут. А мужчина, проживший свою жизнь без любви, даже если его окружают тысячи людей, в конце концов превращается в одинокого волка с черствым сердцем и заржавевшей душой.

Последнее время я все чаще вспоминал слова мудрого деда. И как бы ни хотелось признавать его правоту, я должен согласиться с его выражением.

Когда дочь еще была совсем крохой, он скончался и весь винный бизнес перешел к его единственной наследнице – моей матери. Она, будучи истинной дочерью своего отца – строгой женщиной с сильным характером, – еще долго продолжала семейное дело.

Когда дочери исполнилось двадцать лет, жить с Лукресией стало совершенно невыносимо. Я всегда хранил ей верность, думаю, как и она мне. Но нас уже много лет вовсе не тянуло друг к другу, а общение и совместно проведенное время тяготило с каждым годом сильней и сильней. Ее единственным интересом стала ее идеальная внешность и положение в высшем обществе. Она перестала улыбаться, дабы не заиметь новые морщинки.