Грех

Но, пожалуй, я оставлю тебе жизнь. Мне нравится думать, что ты до конца своих дней будешь видеть меня в своих кошмарных снах!

Мужчина хмыкает и уходит, медленно, вразвалочку, словно после обычной прогулки.

«Газовый баллончик! У меня где-то он был!» – бьется в голове настойчивая мысль, которая пересиливает боль и стыд. И почему она оставила сумку возле забора?

Мозг радостно ухватывается за цель, лишь бы не вспоминать, не переживать заново весь этот кошмар. Она ползет к своей сумочке и начинает лихорадочно в ней рыться.

Она слышит шаги – ОН возвращается! Наверное, все-таки решил, что безопаснее – убить. Нет, потому что ему НРАВИТСЯ убивать. Особенно, когда перед ним – беззащитная жертва.

Она рыдает, вытряхивая все содержимое сумочки на траву. Наконец, в дрожащих руках оказывается баллончик. Так сложно вспомнить, как он работает, повернуть его в нужную сторону, положить палец на специальный выступ-кнопочку.

И девушке удается обезвредить противника, и, пока он, ругаясь, протирает глаза, побежать изо всех сил, теряя вьетнамки, задыхаясь от сильного бега, почти теряя сознание.

И вот уже она – совершенно голая и грязная, в крови, грязи и сперме – посреди гостиной. Мама устроила званный ужин, пригласив к столу самых почетных гостей, старых друзей дома. К своему ужасу, словно сквозь пелену тумана, Рита Свои видит, что за столом, кроме отца и матери, сидит подруга матери, уже немолодая Мишель Браун и… Антуан де Вилл, уже немолодой, с седеющими длинными волосами, мужчина, который уже много лет был другом-покровителем их семьи.

У всех шок. Из опрокинутых бокалов плавно вытекает вино… как темно-красная кровь. Ее мать – стройная шатенка – страшно бледнеет и близка к обмороку. У отца появляется совершенно страдальческое выражение, глаза наполняются ужасом, недоумением и болью. Мишель вытаращила глаза, застыв с поднятой кверху вилкой, на которой нанизан кусок мяса.

Антуан сориентировался первым. Резво вскочил с места и кинулся к шторе, сорвал ее с окна и бросился к Рите, обернув вокруг нее тяжелую атласную ткань. Ее трясет от новых рыданий, унижения и стыда.

В какой-то момент приходит в голову мысль, что лучше б ее убил тот страшный незнакомец.

– Тише, девочка, тише! – мужчина осторожно гладит ее по волосам. И ей почему-то не противно, хотя ее снова касается мужчина.