Биение сердца

Хватка, ум, непробиваемость и железная сила воли. Хочу сказать, ты сразила меня всеми этими качествами, так редко присущими у женщин. Но помимо этих сторон, у тебя еще есть щедро дарованная природой черта, это твоя красота и доброе, гордое сердце. У тебя есть, деточка, два пути. Один в профессиональном плане, а второй, встретить родного человека, создать вместе крепкую семью, родить и вырастить детишек. Реализовать себя как женщину. Возможно это и есть самое нужное счастье в жизни. А все остальное лишь миражи, преследуя которые люди и гибнут.

Пораженная этой вспышкой откровения, Дана так и замерла на полпути к двери. Как же он близок к истине? Как же он ловко тронул еще не затянувшуюся рану? Как же можно заглушить эту боль, которая разрывает внутренности, ломает ребра, не давая ни единого шанса на выздоровление, если каждый человек ей станет напоминать, что на самом деле в этой жизни важно, что надо свято и бережно хранить. Вот только, к сожалению, не в ее случае, у нее он безнадежный.

Посмотрев на ректора полным тоски взглядом, она почти шепотом его спросила.

– Но почему вы думаете, что я не сумею реализовать себя в двух направлениях? От взгляда, который поднял на нее этот несомненно, сильный мужчина, у Даны все внутри похолодело. В нем было столько боли, столько безграничной скорби, что кожа молодой девушки покрылась мурашками. Запустив пальцы в свою все еще, густую, но уже полностью седую, шевелюру, он с глубоким вздохом ответил.

– Я не думаю, Даночка, я знаю.

И к сожалению, из личного опыта. Такие люди, как мы с вами, деточка, не умеют совмещать все и по немножку. Такие как мы, выбирают один путь в жизни, и идут по нем на пролом, сметая все на своем пути. А все остальное, остается как бы по сторонам, где мы находим для себя уютный оазис для передышки, после чего продолжаем следовать к своей цели, гонимые своими идеалами, принципами, которые словно миражи, разбиваются о жестокие реалии жизни.

Дана прекрасно понимала, что это ей говорил не учитель, и тем более не профессионал, с ней говорила душа, уставшая, изможденная, полна горечи и скорби душа.

Но так присущий в этом возрасте юношеский максимализм не укоренил в сердце девушки семена разумного совета, списав все на человеческую карму. Объясняя это так своему внутреннему голосу, который все-таки пробивался, где то глубоко внутри, отзываясь ноющей болью в сердце, но она не могла отступить. Не имела права.