Пакт

Пакт

Полина Викторовна Дашкова

Действие романа происходит накануне Второй мировой войны. В Москве сотрудник «Особого сектора» при ЦК ВКП(б), спецреферент по Германии Илья Крылов составляет информационные сводки для Сталина. В Берлине журналистка Габриэль Дильс работает на советскую разведку. Никто не в силах остановить эпидемию массового безумия в СССР и в Третьем рейхе. Но все-таки можно попытаться спасти жизнь хотя бы одного человека, пусть даже далекого и незнакомого.

Полина Дашкова

Пакт

«После победы над Россией надо поручить управление страной Сталину, конечно, при германской гегемонии.

Он лучше, чем кто-либо другой, способен справиться с русскими».

    Адольф Гитлер (из застольных разговоров)

Глава первая

На Пресне прозвенел последний трамвай, потом где-то за оградой парка хриплый шальной тенор запел «Марусечку».

– Моя Марусечка, моя ты куколка, моя Марусечка, моя ты душенька, – пение прерывалось пьяным хохотом, визгом, затихало, звучало вновь.

– Моя Марусечка, а жить так хочется, я весь горю, тра-ля-ля, будь моей женой, – подхватил Крылов комическим басом.

Маша стянула зубами варежку, поправила выбившуюся из-под шапочки прядь, раскинула руки и, мягко оттолкнувшись, закрутилась на правой ноге, сначала медленно, потом быстрее. Лед приятно шуршал под коньком, мелькали фонари, деревья, рваное кружево веток. Крупные снежинки щекотно таяли на лице. Она впервые решилась крутить фуэте на коньках, и получалось неплохо, даже, пожалуй, хорошо, настолько хорошо, что она почти забыла о Крылове.

Ей стало казаться, что она одна на пустом катке Краснопресненского парка под темным московским небом середины января 1937 года.

Крылов, продолжая петь, разогнался на своих новеньких норвежских гагах, описал круг, подлетел к Маше так резко, что едва не сшиб ее на лед, но удержал, обхватил руками, приподнял носом край шапочки над ухом и прошептал:

– Ну, Марусечка, ты будешь моей женой?

Она вздрогнула и подумала: «Только не ври себе, что не ждала и не хотела этого больше всего на свете».

– Двадцать восемь, – пробормотала она и слизнула с губ снежинки.

– Что?

В призрачном фонарном свете его узкие карие глаза казались совершенно черными, матовыми, без блеска.

– Двадцать восемь фуэте, – спокойно объяснила Маша. – Если бы не вы, получилось бы больше. Лепешинская крутит без остановки шестьдесят четыре.

– Стахановские рекорды в балете, – он усмехнулся.